***
Граф Забела тоже не ложился, ругал себя, как он мог так проколоться. Почему не ожидал, что Ирэн захочет приехать в дом наместника. Нет, конечно, он не винил Ирэн винил только себя.
Сидел возле не разожжённого камина, рядом у ног на ковре лежал Батыр. В руках граф держал бокал.
Забела говорил, обращаясь то ли к себе самому, то ли к Батыру:
— Ну что, дружище, не ожидал, ты, что хозяин твой так поступит?
— Вижу, что не ожидал, да я и сам от себя не ожидал, кто бы мне ещё пару месяцев назад сказал, что я брошу всё ради женщины и буду её ног, готовый на самые нелогичные поступки.
Сделал глоток из бокала и продолжил:
— Я бы рассмеялся тому в лицо. Чтобы я, граф Андрей Забела, который всегда считал, что женщины это лишь необходимое зло, без которого нельзя, но и которому нельзя потакать, сейчас готов положить к ногам женщины всё: мир, честь, жизнь.
Дверь распахнулась и вошла княгиня Дадиани. Лицо княгини было непривычно серьёзным:
— Что сидишь? Иди к ней! Никого не хочет больше видеть!
— Я не могу, Нино, — граф говорил с княгиней так, словно они очень давно знали друг друга.
— Вай, не узнаю тебя, Андрей, ты же самый крутой мужчина, которого я знаю, ну после моего мужа, конечно, послушай старого друга. Я же друг тебе?
Забела грустно и устало улыбнулся:
— Конечно, друг, Нино
— Так послушай меня, я же не просто друг, но и женщина, и я тебе говорю, иди к ней, и поговори, расскажи, что собираешься делать, а самое главное, расскажи, что чувствуешь.
Забела допил бокал, поставил его на стол, посмотрел какими-то больными глазами на княгиню и сказал:
— Не могу я, Нино, завтра надо уезжать, скоро Мирослав вернётся, лучше распорядись, кто там со мной поедет, что на рассвете выезжаем. И… ей скажи.
Глава 43.
Все уже знали, что утром Ирэн поднимается ни свет ни заря. Поэтому, когда она вышла, чтобы обойти спокойным ранним утром «свои владения», то обнаружила, что не только она вспомнила «старые добрые привычки», но и Морозов, и дети, и Никодим, все уже тренировались на площадке, а звонкий смех Танюши перемежался с воинственными выкриками мальчишек.
На завтраке объявила, что едут к Картузову, а потом к помещице Красновой. Мальчишки, довольные, что здесь им не приходится сидеть в доме, как это зачастую было в столице, побежали собираться.
Танюшу не пришлось уговаривать остаться, потому что у рыжей кошки народились котятки, и Танюша торжественно рассказала всем, что «тепель она будет их хозяйкой», а хозяйке надо обязательно заботиться о своих подопечных.
Мальчишек посадили в карету, с ними поехал Леонид Александрович, на всякий случай взяли с собой ещё одну. А Ирэн, Али-Мирза и Якоб поехали верхом. Учитывая, что с ними ехал внушительный отряд охраны, смотрелась это крайне занимательно.
Ирэн в изумрудно—зелёной амазонке, Али-Мирза, как и любой пустынник, предпочитающий яркие наряды, Якоб Морозов весь в чёрном, за ними следует внушительный отряд янычар, сопровождающий наследника, с десяток казаков, и четверо охранников из отряда Никодима.
Те крестьяне, кто ехал куда-то по своим делам, или работали в полях, провожали взглядами эту процессию, снимая шапки и уважительно кланяясь вслед.
У Картузова все переобнимались, чувствовали себя так, словно приехали к любимому дядюшке. Из литейки выбежал Проша, которого Ирэн даже не сразу узнала, он стал какой-то весь гладкий, оказалось, что Проша всё-таки решил остепениться, и путь к его сердцу нашла красотка из Златоуста, которая кормила его «таким пирогами, Ирэн Леонидовна», рассказал Проша, мечтательно закатывая глаза.
Картузов стал сразу в дом зазывать, но Ирэн очень хотелось сначала все дела обсудить.
— Иван Иванович, да мы все плотно позавтракали, вы же знаете Пелагею нашу, она же из дома не выпустит, пока не накормит так, что из-за стола еле вылезаешь, — Ирэн, конечно, преувеличивала. Но слава о хлебосольности Пелагеи и вправду «бежала» далеко впереди неё.
Картузов посмотрел на мальчишек, потрепал каждого по голове, одобрительно крякнул на крепкое рукопожатие Сашеньки.
— Ну что, будущие гвардейцы, пойдем металлы смотреть или всё-таки сначала подкрепитесь? — зычно спросил мальчишек.
Может мальчишкам и хотелось что-нибудь перекусить. Они в этом возрасте постоянно голодные, но услышав волшебное слово «металлы», они сразу же забыли про свои животы и преданно уставились на Картузова.
Тот по-доброму рассмеялся:
— Понял, понял, ну что же, тогда вперёд
В литейке застряли надолго, Али-Мирза, допущенный в святая святых «стоглавого булата», «приросло» всё-таки название, никак не мог оторваться, брал в руки меч за мечом, кинжал за кинжалом, словно мальчишка побежал в тестовую комнату, когда Картузов объявил конкурс, что, кто продержится дольше всех и не допустит промаха, получит то оружие, которое захочет, и вскоре оттуда послышались звуки бросков и точных попаданий.