Ланни догадался, что на него самого и на его жену готовится досье, и он вернулся к манерам и языку своих старых дней «диванного социалиста». Он рассказал, как он помогал финансировать рабочую школу на Французской Ривьере и другую в Берлине. Как более семнадцати лет назад его выдворили из Италии за попытку отправить за пределы страны факты об убийстве социалиста Маттеотти. Он сказал, что он является личным другом президента Рузвельта и собирается сообщить ему о нынешних условиях в обеих красных республиках. Он догадался, что Хан не поверит в это, но он знал, что это хорошая история, рассчитанная уладить дело. Счастливая мысль пришла в голову Ланни, и он упомянул, что несколько лет назад он прочитал Дочь Земли, и они только что читали вслух самую новую книгу товарища Смедли о Китае. К тому времени, когда он закончил своё повествование, китайский Красный полностью потеплел и сказал, что всё будет «хорошо», если эта американская пара узнает новый мир на севере и правильно сообщит об этом американскому народу.
«Но как мы можем получить разрешение на поездку за границу?» — спросил Ланни.
Хан не был так обескуражен, как пожилой врач. Он сказал, что у подполья есть различные способы организации таких вопросов. Их представителям приходится путешествовать, и они это делают. Конечно, с белыми людьми будет не так просто, и их нельзя замаскировать. Возможно, речь пойдёт о покупке разрешения у какого-то местного чиновника правительства Чунцина. Хан объяснил, что коммунисты отменили коррупцию, применяя смертную казнь. Но Чунцин был пронизан этим, и, разумеется, красные пользовались этим фактом, защищаясь от жестокой блокады, которая не пропускала даже американские медикаменты. Хан сказал, что за две тысячи китайских долларов он сможет получить им действующее разрешение на поездку в Южный Шэньси. А там красные могут перевести их через границу ночью.
Ланни согласился с этим предложением и добавил, что был бы рад заплатить этому сознательному агенту еще две тысячи, чтобы он выступал в качестве проводника и переводчика в этой поездке. Это была не обычная взятка, потому что Ланни предположил, что Хан будет действовать с одобрения своего начальства или своей группы, что, без сомнения, работает в Хэнъяне с угрозой для жизни.
Хан вернулся через пару дней и сообщил, что его «друзья» одобрили это предложение и что можно получить разрешение на поездку. Тогда наступил напряженный период подготовки. Они купили длинные пальто из овчины с шерстью внутри и шерстяное нижнее белье и носки. Они наполнили свои вещевые сумки всем необходимым для долгой и сомнительной поездки. В большом городе Хэнъян можно купить всё, что угодно, если знать, куда идти, и пусть китайцы торгуются. Как правило, цена будет сокращена на две трети, но не надо думать, что этого можно добиться, не торгуясь.
Их добрый хозяин предоставил им письмо главе миссии в провинции Хубэй более чем на полпути до их цели. Оно будет служить «прикрытием», если их цели будут поставлены под сомнение. Врач сказал, что миссия Хубэй может предоставить им какой-то повод для продолжения поездки по территории, контролируемой вежливым и культурным генералом Ху Цзун-наном. «Делайте все, что вам говорит Хан», — сказал старший доктор Кэрролл. — «У него очень полезные связи».
IV
Ярким ранним утром в конце января экспедиция отправилась в путь. Алтея и Лорел разрыдались, потому что они стали близкими друзьями. Они обещали писать друг другу, как только это будет возможно, а Лорел обещала взять на себя ритуал кипячения воды. Всё было получено, все долги оплачены, и началась новая жизнь, открылся новый мир. Лорел выглядела живописно в овчинных брюках, сидящей в своем паланкине. Вся миссия вышла, чтобы увидеть ее и попрощаться. Она заставила людей любить себя, и они были уверены, что силой своего пера она должна принести американскую помощь Китаю сразу после своего прибытия.
Первым этапом их путешествия стал небольшой пароход по реке Сянцзян, и их первым пунктом назначения был горный курорт Хэншань, недалеко от реки. Ланни не хотел полностью забыть, что он был искусствоведом, и хотел представить доказательства такой деятельности, когда его допрашивали военные. В Хэншане существовали древние художественные объекты, которые были любимым курортом высококультурного поэта-императора восемнадцатого века Цяньлуна. Автобус довел их до места, и они провели эту ночь в уютной гостинице.
Они направлялись в рисовую чашу. До Чанши оставалось менее чем один день пути, но этот город был разрушен и все еще подвергался бомбардировке отчаявшихся японцев, поэтому они повернули на северо-запад к берегам большого озера Дунтинху. Это озеро и цепь других образуют своего рода бассейн реки Янцзы, которая пересекает Китай с востока на запад. Река и озера образуют рисовую чашу. Их болотистые берега подобны дельте Нила и Миссисипи. В дождливую погоду дамбы, называемые дорогами, становятся непроходимыми. Можно соскользнуть с них или увязнуть в них. Эти дороги победили японских захватчиков в великой битве Чанши, которая только что закончилась. Те бури, которые создали такие неудобства для американского трио, спасли рисовую чашу для Свободного Китая.
Теперь солнце улыбнулось им, и они сняли пальто из овчины и положили их на колени. Автобус был лучшим из тех, что они видели в Китае, и, когда он был забит, вежливые пассажиры проявили уважение к президенту Рузвельту, избегая толкать американских туристов. Они смотрели на бесконечные рисовые поля. Почти всегда небольшие участки, обрабатываемые бесконечной личной заботой о земле, где человеческий труд является самым дешевым из всех товаров. Каждый шаг уносил их дальше от экватора и ближе к арктической ледяной шапке. Это сопровождалось наградой. Больших черных комаров становилось всё меньше, и вскоре они исчезнут полностью.
В Дунтинху впадают множество рек. И те, что на юге и западе, нужно пересечь. На самой большой реке они сменили автобусы. Пассажиры пересекали реку на небольших паромах, использующих паруса, шесты и вёсла. Это заняло много времени и произвело много шума. По-видимому, без большого шума китайцы не могли работать вместе, и это казалось одним из их величайших удовольствий жизни. Все хотели поговорить с американцами, и Хан очень хотел помочь. Один из ранних христианских отцов сказал, что когда он был в Риме, он делал всё, как это делали римляне. И по этому принципу Лорел вела беседы с помощью переводчика. Хан говорил громко, чтобы слышал весь автобус, и Лорел не упрекала его, потому что она видела, какое удовольствие получали все. Когда она спросила этого человека, почему китайцы всегда кричат, он сказал ей, что обычай был начат императором, который подозрительно относился к своим подданным и установил смертную казнь для тех, кто говорил шепотом.
V
Хан Хуа был частью Китая, и они изучали его всю дорогу. Он был чрезмерно болтлив и был рад рассказать всю историю своей жизни. Он родился крестьянином на юге, в районе, где богатые помещики назвались судьями. Маленький Хан слышал о концепции правосудия. Он называл это чэн-и-йо, но в действии правосудия видел очень мало. В возрасте тринадцати лет он вступил в Красную Армию, и начал хватать образование. Он научился читать и писать, и с тех пор читал каждый клочок печатного материала, который смог получить. Его нынешние работодатели вскоре поняли, что одной из его причин и, возможно, главной причиной его согласия на эту работу, была возможность улучшить свой английский. Незадолго до того Ланни сказал своей жене по-французски, что единственный недостаток, который он видит в красном режиме Китая, состоит в том, что он заставил Хан Хуа задать столько вопросов.