Это чувство, как проказа.
Не любовь. Любви тут мало.
Всё в ней было: сердце, разум…
Всё в ней было, всё пропало.
Свет затмился. Правит ею
Человек иной породы.
Ей теперь всего нужнее
Всё забыть — ему в угоду.
Стать бедней, бледней, бесстрастней…
Впрочем — «счастье многолико»…
Что ж не светит взор, а гаснет?
Не парит душа, а никнет?
Ты в момент ее запомнишь
Правдой боли, силой страсти.
Ты в глазах прочтешь: «На помощь»!
Жажду взлета. Тягу к счастью.
И рванешься к ней… И сразу
В ней воскреснет всё, что было.
Не надолго. Здесь — проказа:
Руки виснут: «Полюбила».
Не взлететь ей. Чуждый кто-то
Стал навек ее душою.
Всё, что в ней зовёт к полёту,
Ей самой давно чужое.
И поплатишься сурово
Ты потом, коль почему-то
В ней воскреснет это снова,
Станет близким на минуту.
. . . . . . .
Этот бред любовью назван.
Что ж вы, люди! Кто так судит?
Как о счастье — о проказе,
О болезни — как о чуде?
Не любовь — любви тут мало.
Тут слепая, злая сила. —
Кровь прожгла и жизнью стала,
Страсть от счастья — отделила.
1963
ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ
Сдаёшься. Только молишь взглядом:
И задушить, и не душить.
И задавать вопрос не надо —
А как ты дальше будешь жить?
Наверно, так, как и доселе.
И так же в следующий раз
В глазах бледнее будет зелень
И глубже впадины у глаз.
И я — всё сдержанней и злее —
Не признавать ни слов, ни слез…
Но будет каждый раз милее
Всё это. — Всё, что не сбылось.
1960
МАСШТАБЫ
Мы всюду,
бредя взглядом женским,
Ища строку иль строя дом,
Живём над пламенем вселенским,
На тонкой корочке живём.
Гордимся прочностью железной,
А между тем
в любой из дней,
Как детский мячик,
в черной бездне
Летит земля.
И мы на ней.
Но все масштабы эти помня,
Своих забыть —
нам не дано.
И берег —
тверд.
Земля — огромна.
А жизнь — серьезна. Всё равно.