– Добрый вечер, Игорь Семенович, – поздоровался психиатр печальным голосом, увидев своего нанимателя. – Я бы хотел поговорить с вами о вашем сыне.
– Я тоже, для этого собственно к вам и вышел. Идемте в кабинет…
Все-таки как бы ни доверял и ни проверял персонал, Рушников не хотел говорить о сыне при свидетелях, ну и прослушки опасался, опять-таки несмотря на все проверки. А вот кабинет был надежно защищен.
– Выпьете?
– Спасибо, но я за рулем. А тут еще погода, сами видите, какая…
– Ну да… а я, пожалуй, приму пару капель успокоительного. Итак, что вы мне хотели сказать? Вижу, что ничего хорошего.
– К сожалению, это так, Игорь Семенович. Я наблюдаю вашего сына уже больше года и, несмотря на самые лучшие препараты, используемые для его лечения, подвижек нет от слова «совсем», что очень нетипично. Поверьте моему двадцатилетнему практическому опыту, это, мягко говоря, странно. Даже в самых тяжелых случаях хоть временно, но наступает улучшение. В нашем же случае ничего подобного не наблюдается.
– То есть все безнадежно? – констатировал Рушников угрюмым тоном.
– Для официальной медицины – да, – пристально глядя в глаза, кивнул психиатр. – Еще год такого лечения, и ваш сын просто превратится в пускающий слюни овощ.
– А неофициальная? – цепко глянул на психиатра Рушников.
По опыту работы с аномалией он давно понял, что в этом мире не все так просто, а раз так, то… возможны некоторые перспективы.
– Неофициальная медицина в нашем случае тоже окажется бессильной.
– Тогда о чем вы говорите? – удивился бизнесмен.
– Не поймите меня неправильно, Игорь Семенович… если о том, что я сейчас вам скажу, узнает кто-то из моих коллег, то моя репутация, мягко говоря, будет подмочена…
– Об этом можете не беспокоиться, уж что-что, а сам молчать я умею. Говорите, как можно помочь моему сыну, и я в свою очередь в долгу не останусь, можете быть уверены.
– В общем, картина недуга вашего сына очень сильно напоминает мне…
Психиатр замолчал, потому как то, что он собирался сказать дальше, не совсем укладывалось в его голове и противоречило всему тому, что он сам привык говорить.
– Продолжайте, – потребовал Рушников.
– Одержимость.
Доктор ожидал какой угодно реакции, вплоть до ругани, с обвинениями в ереси, профессиональной некомпетентности, но не того, что наниматель с сосредоточенным видом откинется на спинку кресла и задумчиво выдаст:
– Хм-м… действительно, похоже, особенно учитывая, что…
Но тут Рушников опомнился и замолчал, залпом допил содержимое стакана и спросил:
– У вас есть на примете специалист по проведению обряда изгнания демонов? Хотелось бы получить рекомендации, а не тратить время и деньги на всяких шарлатанов. Их за четверть века расплодилось на удивление много.
– Есть. Только боюсь, сюда к вам он не поедет ни за какие деньги.
– Почему?
– Нет условий. Поскольку это не шарлатаны, то обряд надо проводить в специально подготовленном для этого месте.
– Ничего страшного. Как говорится, если гора не идет к Магомету, то… Главное, чтобы дело сделал. Итак, как мне с ним связаться?
– Вот… – быстро написал в блокноте доктор и протянул оторванный лист нанимателю.
– Хм-м… – выдал Рушников, прочтя написанное. – Не то чтобы неожиданно, но… с другой стороны, кому как не им подобными вещами заниматься?!
– Что ж, Игорь Семенович, пожалуй, на этом моя работа с вашим сыном закончена.
Рушников кивнул и, подойдя к сейфу, достал из него пухлый конверт, после чего протянул его доктору.
– Благодарю.
Тянуть Рушников не стал, и стоило только психиатру выехать за ворота, как он взял телефон и распорядился арендовать самолет. Заказ самолета дело недешевое, но как говорится, не дороже денег, тем более что Игорь Семенович чувствовал, что там его сыну действительно помогут, а раз так, то нечего экономить, время дороже.
Потом он связался с теми, кого собственно порекомендовал доктор, и договорился, чтобы его приняли без лишних проволочек, что тоже обошлось в энную сумму «пожертвования».
Потом была морока с перелетами, переездами и даже небольшим плаванием, ведь церковь, в которой проводились ритуалы экзорцизма, находилась на Соловецких островах.
Еще во время преодоления водного пространства бес, видно, почувствовал, что дело пахнет керосином, потому, несмотря на то что тело Андрея накачали лошадиной дозой сильнейшего успокоительного, он начал дергаться, да так, что затрещала смирительная рубашка, изо рта пошла пена, а глаза чуть не выскакивали из глазниц.