Miner70.jpg Сростки амазонита и микроклина
Первым, кому удалось "прочесть", разгадать зашифрованную информацию природы, был создатель учения о пегматитах академик А. Е. Ферсман. Путем тщательных кристаллографических измерений он установил, что в графическом пегматите кварц и полевой шпат имеют не беспорядочную, как кажется на первый взгляд, а строго закономерную взаимную ориентировку; они срастаются между собой по определенному правилу, которое получило название правила (или закона) Ферсмана. А способ совместной кристаллизации, при котором возникает подобная "письменная" структура (она хорошо известна, например, металлографам, изучающим строение металлических сплавов), называется в физической химии эвтектическим. Таким путем А. Е. Ферсман доказал, что письменный гранит представляет собой настоящую кварц-полевошпатовую эвтектику. Среди калиевых полевых шпатов, как и среди плагиоклазов, есть иризирующие - лунные и солнечные разновидности. Кроме них, пожалуй, самый популярный калиевый полевой шпат - амазонит, который назван в честь реки Амазонки, откуда будто бы были привезены первые образцы этого яркого самоцвета. Окраска амазонита бирюзово-зеленая, но оттенки ее разнообразны. Забайкальский амазонит бледный, зеленовато-голубой, очень похожий на цвет несколько выцветшей бирюзы. Амазонит Украины очень яркий и по интенсивности не только не уступает бирюзе, но часто превосходит ее. А вот амазонит Кольского полуострова ярко-зеленый, голубизна в нем почти неощутима. Характерная особенность амазонитов - белые крапинки, рябинки, маленькие вросточки натриевого полевого шпата альбита. Редкие кристаллы амазонита, как всякого другого микроклина, представлены короткими столбиками. Амазонит - один из самых ярких и "живых" поделочных камней. Но еще эффектнее выглядят очень редкие винно-желтые прозрачные кристаллы низкотемпературного калиевого шпата ювелирного адуляра, встречающиеся в пегматитах Мадагаскара. А где применяются полевые шпаты вообще? Неужели человек мог оставить без внимания этот щедрый дар природы? Разумеется, не оставил. Судьбу и роль полевого шпата в технике определила его способность при расплавлении образовывать вязкую массу, застывающую в плотное стекло. Мне хочется, чтобы однажды вы, оглядев свой привычный родной дом, вдруг увидели, что из чего, из каких веществ, из каких минералов. Пусть на миг каждая вещь покроется плащом блестящих кристаллов, послуживших некогда их основой! Сколько здесь было бы неожиданных сюрпризов! И в точности, как и в земной коре, одно из первых мест в вашем доме занял бы полевой шпат! Оглядите хотя бы вашу теплую уютную кухню. Фаянсовая раковина, сияющая молочной белизной, голубая плитчатая стена над ней содержат не меньше 8 15% полевых шпатов. Красивая, легко моющаяся эмаль плиты и холодильника, красных, зеленых, синих кружек, чайников, чугунных жаровен и обливных половников и того больше - в них 17, 28, 56% полевых шпатов. А взгляните на накрытый к ужину стол: сахарница с цветочками и фаянсовая кружка с домиками, высокий папин бокал и хрупкая мамина фарфоровая чашка - все они не обошлись без полевых шпатов: от 10 до 30% содержит их каждая фаянсовая или фарфоровая посудина. Но все же больше всего полевых шпатов расходуют, пожалуй, электротехники. Только представьте на миг, какой путь пробегает электрический ток от турбин электростанций до лампы на вашем письменном столе! Бесчисленными реперами сопровождают бег электрического тока фарфоровые изоляторы, ограждающие провода от соприкосновения со всем, что может воспламениться. Самые огромные и тяжелые из них достигают сотен килограммов, а самые маленькие - около двух граммов. Но в каждом из них не видимая глазом основа - полевой шпат. Так же, как видимую основу, составляет он в гранитах обелисков и колонн, набережных, фонтанов, памятников; вглядитесь только, и вот перед вами наш неизменный спутник, самый распространенный и с детства известный минерал - полевой шпат.
СИМФОНИЯ РАДУГИ (О ПРИЧИНАХ ОКРАСКИ МИНЕРАЛОВ)
Поверил я алгеброй гармонию...
А. С. Пушкин
Каждый охотник желает знать, где сидит фазан - красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый - эти слова как простенькая мелодия всего из семи нот. Но как величаво звучит она в исполнении стихий - неба, моря, небесных светил; им вторят цветы и птицы, бабочки, жуки, ящерицы, змеи и звери! С каким истинным блеском исполняют ее кристаллы! Но вот чудо - каждое семейство минералов "проигрывает" все те же семь классических цветовых нот на свой лад. Темпераментно, с жаром и звездным мерцаньем - рубины и все многоцветные сапфиры. Нежно, лирично, в легких теплых оттенках - бериллы: розовый морганит, оранжевые и желтые гелио-доры, светло-зеленые бериллы Украины, изумруды, голубые и синие аквамарины, сиреневые бериллы Мадагаскара. Чисты, холодны, хрустально ясны окраски полихромных кварцев. Гранаты рассыпают разноцветную дробь; их особенность - богатство оттенками и густота тона: огненно-красные пиропы, лилово-красные альмандины, оранжево-розовые спессартины, коричнево-оранжевые и медово-желтые гессониты, желто-зеленые гроссу-ляры, травяно-зеленые уваровиты и оливковые деман-тоиды. Вся симфония минеральных окрасок усложняется, делается сочнее и богаче еще и оттого, что в каждой из минеральных групп есть и свой особый акцент в этой радуге: в группе корунда - красный и глубоко-синий, в группе берилла - изумрудный и аквамариновый, среди гранатов - огненный. А тут еще густые, глубокие "ноты" минералов, приверженных одному энергичному цвету: малахитово-зеленому, бирюзовому, лазуритово-синему! А если попытаться "поверить алгеброй гармонию"? Задуматься, чем же обязаны мы этому фантастическому разнообразию? Почему "белый" солнечный луч, падая на минералы, окрашивает их так разно? Поисками ответа на этот вопрос занимались и занимаются ученые всего мира - минералоги, химики, физики. Ведь ключ к отгадке можно найти только совместными усилиями. И для того, чтобы хоть слегка коснуться сути этих явлений, нам придется совершить посильный экскурс в область физики и кристаллохимии. В океане электромагнитных колебаний видимый нами свет - лишь узкая полоска, лишь волны от 3800 (фиолетовый) до 7600 (красный свет) ангстрем. Более короткие ультрафиолетовые волны (3800 - 100 ангстрем) глаз человека не видит, некоторые из этих волн (3600 - 510 ангстрем) различают фасеточные глаза насекомых, еще более короткие - рентгеновские и Y-лучи "чувствует" лишь эмульсия фотопленки. А волны длиннее красных? Инфракрасные (7600 - 10 000 000 ангстрем) мы ощущаем как тепло; немного подлиннее - миллиметровые и сантиметровые волны микроволнового диапазона, на которых работают локаторы и мазеры; более длинноволновые электромагнитные колебания - радиоволны (107 - 1013 ангстрем, или 0,1 106 см); еще более длинные используются в электротехнике. Из них самую большую, бесконечную длину волны имеет постоянный ток.