- От Гриши весточку получила, к себе зовёт.
Ребёнок пискнул и завозился.
- Тяжело будет. Путь неблизкий.
- Доберусь.
- Кланяйся Григорию. Скажи, мол, помним его.
- Скажу. Отпустят – оба приедем. Примешь?
- Какой разговор!
- Я шибко виновата перед тобой. Кабы про Фатеева раньше сказала – жил бы Прокопий.
- Не уберегли. Ты своего младенца береги в дороге.
- Да уж постараюсь. Прощай покуда.
- Прощай.
Они расстались. Одна и та же дорога вела их в разные стороны. И там и здесь проглядывались её концы. Но это был лишь обман зрения. Подойдя ближе – увидишь: тянется вдаль нитка неизвестно кем распутываемого клубочка. Тянется, и нет ей конца. А может, и есть, кто знает.
Это вокруг, рядом, всё ясно, зримо, лишено тайн. На старом, молнией расщеплённом кедре верещит беззаботная векша; передние лапки прижаты к груди, в них – шишка. Если бы не любопытная плутоватая мордочка – точь-в-точь снежный сугробик на ветке. Гордей скользит мимо неё равнодушным взглядом: «Страдует. Видно, худо на зиму запаслась». Выронив почерневшую шишку, белка метнулась на соседний мощностволый в густом оперенье кедр, вскарабкалась на вершину и пропала где-то за стрельчатым куржаком.
Пенное облако, давно стывшее в жидком подсинённом небе, рассосалось... Разгорелось холодным сверкающим костром солнце. Заиграл, заискрился волнистый наст, порозовела только что голубоватая дорога. Синеватая крыша над головой приподнялась, и тихо-тихо, серебряно-серебряно тенькнул невидимой стрункой морозец. Звук этот, нарастая, разбудил взбалмошную сороку. Она недовольно закрутила хвостом, открыла один глаз, другой, негодующе восстрекотала. Мороз заиграл на всех струнах, заполнил звоном своим всю необъятную, только что дремавшую будто бы в ребячьем неведенье землю...
- Добро, – прислушиваясь к восходящим ввысь голосам, щурясь от грозного торжествующего света, заполоводившего всё вокруг, пробормотал Гордей. – Добро...
Совсем рядом пушечным снарядом взорвался косач, сбил крылом снег с веток, вспугнул векшу, выронившую ещё одну недогрызенную шишку, и, поднявшись над лесом, послал своим сородичам и всему миру утренний привет.
Заярье дымилось поздними дымами, скрипело, кашляло, материлось, чихало, пахло варевом и печёным хлебом.
Глухо трубили коровы. Весело пророчили петухи.
У колодцев звенели вёдра.
Рокотал под ногами блескучий снег.
Добро.