Большой взрыв, полагает эта гипотеза, свершился обычным образом: из одной точки во все стороны начала мгновенно с огромной скоростью истекать материя. Специальные вычисления показали, что к моменту, о котором говорит Т. Редже, ее радиус составлял 1/30 светового года — 300 млрд. километров. Впечатляющая для нас эта цифра по космическим масштабам ничтожна — в 500 миллиардов раз меньше радиуса наблюдаемой ныне Вселенной. И разместить стадо в миллион слонов в спичечной коробке покажется детской задачей в сравнении с тем, сколько было втиснуто в этом объеме вещества.
Да, вещества, ибо к этому моменту образовались и первые частицы, которые, как и полагается каждой уважающей себя частице, стали расталкивать друг друга в эдакой чудовищной тесноте и толчее и потому нагрели все и вся, и прежде всего себя, до 1000 млрд. градусов. Считается, впрочем, что образовалось не только вещество, но и антивещество, и потому частицы — мюоны и электрон-позитроны — появлялись парами. А вот почему эти пары не аннигилировали, не уничтожили тут же взаимно друг друга, не ясно.
Огромная скорость расширения разносит частицы все дальше одну от другой, становится все менее тесно, частицы все меньше сталкиваются и температура падает. Всего через секунду после Большого взрыва пропадают мюоны, начинается образование протонов и нейтронов, а из них атомных ядер в основном гелия. Этот нуклеосинтез заканчивается в течение первых трех минут.
Расчеты показали, что в этом случае во временном интервале, скажем, от одной до четырех секунд, радиус расширения увеличивается вдвое и во столько же раз уменьшается температура. 15 минут спустя радиус расширившегося вещества достигает 100 световых лет, а его температура становится сравнимой с наблюдаемой при термоядерных взрывах — 300 млн. градусов. С этого времени процесс расширения и снижения температуры начинает идти менее интенсивно: только миллион лет спустя вещество охладится настолько (до 4000°), что свободные электроны могут рекомбинировать с ядрами и образовывать устойчивые атомы водорода и гелия, из которых, в сущности, и синтезируются все элементы, содержащиеся в таблице периодической системы Менделеева. Словом, все происходит настолько стройно, что можно вполне построить линейный график:
Но и при всей стройности и здесь, мягко говоря, концы с концами не сходятся. Прежде всего изумляет скорость разбегания вещества. Мы даже не период берем до образования мюонов и электрон-позитронных пар — неизвестны исходные размеры и состояние материи. Но после этого уже вещество за каких-нибудь 15 минут — 1000 секунд — разбегается до радиуса 100 световых лет. Следовательно, со скоростью в 3 млн. раз превышающей скорость света!
Если бы это была чистая энергия, тогда еще как-то можно бы было согласиться — это неизвестно, что может распространяться с неизвестно какой, в сущности, любой, вплоть до бесконечной, скоростью. Но здесь же уже образовались не только мюоны, электроны и позитроны, но и протоны, нейтроны и ядра — те самые частицы, которым Эйнштейн положил запрет двигаться даже чуточку быстрее скорости света, не то что там в миллионы раз скорее!
И забавнее всего то, что эти, столь противоречащие друг другу выводы зиждутся на расчетах, основанных на одной и той же общей теории относительности.
Другое сомнение в линейном, из одного центра, расширении Вселенной возникает опять же в связи с дальнейшим ее развитием в ту, какую мы видим сейчас. Как могли образоваться галактики и звезды, а еще раньше сгущения вещества среди однородных, размазанных по всему пространству одинаково густо (или одинаково редко, все равно), одинаковых, находящихся на одном и том же расстоянии друг от друга частиц, совершенно непонятно. Правда, высказывается предположение, что изначально облако вещества было неоднородно, уже содержало какие-то отдельные сгустки, которые впоследствии и притянули, собрали вокруг себя материал для строительства галактик и звезд, но предположение это не серьезно. Во всяком случае фундаментальные физические законы отвергают его. И законы эти выведены на основании наблюдений за поведением вещества именно в том его состоянии, о котором идет речь.
И еще одно: что же затормозило тот чудовищно быстрый разлет вещества Вселенной? Ведь сопротивления оно не встречало никакого, ибо разлеталось в пустоте.
Предположить, что оно затормозило само себя, все равно, что поверить известному барону Мюнхгаузену, который рассказывал, что однажды, завязнув в болоте, он избавился от неминуемой смерти, выдернув за собственные волосы себя вместе с конем из трясины и выбросив на берег!