А это значит, что не нужно будет пилить лес на дополнительных площадях.
Станут ли рыбаки ловить рыбу, заведомо зная, что не обеспечены рефрижераторами, если весь выбрасываемый ими за борт улов не только не обернется заработком за нелегкий труд, но и оплатят они все тонны этой выброшенной рыбы из собственного кармана? Да — ни в жизнь!
А это значит сохранится и даст потомство и сможет быть выловлено (когда наконец-то появится рефрижератор) и принести пользу людям огромное количество рыбы.
Так что, как видите, выгода от введения платы за природные ресурсы — двойная. И экономическая, за счет более рационального использования даров природы, и экологическая — за счет большего сохранения природных богатств.
Не менее важно и то, что применение платы даст мощнейший толчок развитию ресурсосберегающих производств. Сейчас все основано на безнадежных призывах «проявить сознательность», «возбудить энтузиазм». Безнадежных. Потому что в экономике сознательность — это экономическая целесообразность. А экономическая целесообразность это трезвый расчет: что почем. У нас есть металлургические производства, которые на выплавку одной тонны стали затрачивают 30 кубометров воды. И есть такие же производства, затрачивающие на изготовление той же тонны стали 750 кубометров драгоценной — мы теперь знаем это — воды, потому что вода «бесценна» для металлургов — без цены — и производство стали с расходом ее в 15 раз большим, обходится дешевле первого способа. Перемножьте 160 миллионов тонн стали, производимой в нашей стране за год, на цифру расхода воды более рентабельным производством и увидите, что скоро и Мирового океана, заполненного пресной водой — а именно она нужна металлургам, — не хватит.
Как вы думаете, останется ли второе производство, если станет платить высокую цену за воду? Как вы считаете, будут ли расти свалки чугунных и стальных чушек, если и руда, и кокс, и газ станут не такими бросово дешевыми, а то и вовсе «без ценными»?
А энерго- и ресурсосберегающая технология — это не только сохранение от загрязнений и бессмысленного уничтожения природных богатств, но и надежда продолжить развитие человечества не на 50-100 лет, как это, на основе точных научных расчетов, полагают футурологи, а на вдвое-втрое, а возможно, вдесятеро больший срок. Ибо ресурсосберегающая технология, в отличие от ресурсоразбазаривающей, не имеет пределов своего развития. Ведь даже тот, чрезвычайно опасный для всего живого дым, который сегодня отравляет и ближайшие окрестности, и дальние края вместе с дождевою и речною водою, отравляет массой вреднейших веществ, утилизованный, даст массу полезнейших веществ для производства очень нужной людям продукции.
Поэтому определение цен на природные ресурсы позволит развиваться ресурсосберегающим производствам не столько на пару энтузиазма и безнадежных призывов к совести, сколько на настоящей экономической основе. По-видимому, их-то стоит объявить приоритетными и установить норматив прибылей наиболее высокий, значительно ускорить это развитие.
Но все эти сами по себе достаточно эффективные меры экономической заинтересованности предприятий в наименьшем, насколько это возможно, загрязнении природной среды и наилучшем использовании природных ресурсов наряду с организацией корпуса государственных инспекторов по охране природы, конечно же, не дадут высокого эффекта без массовой поддержки всего народа, во всяком случае наиболее сознающих свою ответственность перед своими детьми, их будущим и перед их потомками, перед собою, своим здоровьем и жизнью, наконец.
Замечательно, что первые массовые, не официально организованные, а поистине демократические митинги и демонстрации прошли в Ереване и Иркутске, Киришах и Волгограде, многих других городах страны именно как протест против загрязнения окружающей среды и связанной с этим загрязнением угрозы уничтожения природных комплексов. Значит понимание опасности существующего положения и дальнейшего его ухудшения проникло в широкие народные массы. А это порождает вполне обоснованную надежду, что наконец-то дело охраны природы и ее богатств в стране возьмет в свои руки их действительный хозяин — народ, а не отдельные официальные лица, самозванно выступающие от его имени, разбрасывающие хорошие слова и ничего хорошего не делающие.