Я улыбнулся ей, покачал головой, вышел из ванной и отправился в свою комнату. Олеся последовала моему примеру, через пару минут была в постели, и я слышал ее мерное дыхание через приоткрытую дверь. Но прошло минут десять, и я стал сильно сожалеть, что не воспользовался Олесиным предложением: член подергивался и сочился смазкой как протекающий кран, ствол был весь влажный, а побагровевшие яйца разрывались от переполнявшего их семени. Голая Олеся не шла у меня из головы, и я вновь почувствовал, что начинаю терять над собой контроль. В мозгу пронеслась мысль: «Надо сказать Олесе, что передумал, иначе я просто потеряю рассудок от желания».
Рывком отбросив одеяло, я сорвал с себя боксеры и, полностью голый, вошел в соседнюю комнату. Олеся лежала с выключенным светом, но, как и следовало ожидать, еще не спала. Ее посеребренная лунным светом круглая грудь тяжело вздымалась.
– Милый?..
– Олеся, я не могу больше сдерживаться, – простонал я: – Можно я сделаю это, глядя на тебя?
Олеся судорожно кивнула, и я, просто обезумевший от похоти, подошел к изголовью, взял член в руку и начал водить по стволу. Он влажно хлюпал при каждой фрикции, и Олеся, приподнявшись на локте, смотрела на то, как я мастурбирую, закусив губу и рассматривая ее великолепную грудь. Я был чрезмерно возбужден, так что спустя минуту напор спермы подошел к критической отметке, я ускорил темп, и заметил, что Олеся приблизилась к головке и широко раскрыла рот.
Почти не отдавая себе отчета в том, что я делаю, я приблизил раздувшуюся головку к Олесиному рту и в следующим миг член пролился первыми крупными каплями спермы. Я стонал и рычал, эякулируя Олесе в рот и быстро наполняя его густой вязкой жидкостью. Чудовищными усилиями я старался не кончать струями, чтобы не расплескать сперму по лицу девушки и не испачкать постельное белье. Но эякулята в яйцах было очень много, и два раза член выстрелил могучими струями, и сперма оросила Олесе шею и грудь. Ее рот все наполнялся и наполнялся моим семенем, Олеся дышала через нос, чтобы не начать захлебываться.
– Я изливаюсь тебе в рот, Олеся! – хрипел я, удерживая льющий последние капли член у полных губ девушки. Напор семени иссяк только тогда, когда оно уже заполнило Олесин рот доверху. Еще одна струя – и сперма бы полилась по губам. Тяжело дыша и пятясь, я ретировался к двери, даже не пожелав Олесе спокойной ночи. В голове стоял полный кавардак, словно там побывали грабители. Из-за приоткрытой двери я услышал глотательные звуки, а потом – старательно сдерживаемые стоны девичьего оргазма.
Я рухнул на кровать и почти мгновенно заснул.
Наутро я не стал будить девушку. Выгуляв собак, я вернулся в квартиру и начал хозяйничать на кухне. Заспанная Олеся вошла как раз тогда, когда я разливал кофе по чашкам. Девушка чмокнула меня в щеку, и я почувствовал, как у нее изо рта пахнуло моей спермой. Я не был уверен, что Олеся проглотила все, что я отдал ей этой ночью, но аромат семени от нее шел очень довольно сильный.
– Как спалось? – спросил я, подавая Олесе кофе.
– Беспокойно, – лукаво ответила девушка и чуть улыбнулась: – Снились странные сны.
– Что ж, это бывает на новом месте, – закивал я в ответ.
Каждый из нас прекрасно осознавал насколько все происходящее странно, но при этом оба отлично понимали, что для нас такое поведение – единственно верное.
По крайне мере до того дня, когда Олесе не пришла пора уезжать обратно домой.
Последняя глава
Те пять дней, что мы провели вместе, пролетели со сверхзвуковой скоростью, но при этом я помню почти каждую минуту, проведенную рядом с Олесей. Вставая рано утром, мы гуляли с собаками, потом завтракали и шли исследовать город. Мы без устали разговаривали, смеялись, поглощали мороженое, ходили на выставки и музеи, катались на пароходе и поднимались на небоскребы бизнес-центра. При этом наши тела ни на миг не покидало чувство отчаянного влечения друг к другу, и мы держались только на силе воли, что, конечно, удавалось далеко не всегда.
Например, в картинной галерее Олеся все время терлась о меня наливными грудями, и делала это в необычной для себя откровенной манере. В конце концов, я не выдержал: в пустом зале я повернулся к ней лицом, взял Олесины груди в ладони и начал мять, отчего девушка громко всхлипнула и прикрыла глаза. Ее колени слегка подогнулись, а попа оттопырилась. Я стонал и сжимал ее грудь до того, как послышались шаги других посетителей. Выйдя из галереи спустя полтора часа, мы не обменялись ни единым словом о том, что произошло в пустом зале, и обсуждали исключительно живопись. Но распаленные возбуждением тела уже нельзя было остановить, поэтому весь вечер мы находили предлоги, чтобы касаться друг друга. Что и говорить, к тому моменту, как мы ложились спать, во мне опять кипело большое количество спермы. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, оба прекрасно осознавая, что уже через пять минут я снова войду в комнату Олеси и буду извергать все накопленное за день семя ей в рот. Я буду наполнять ее рот до самых краев, так, что Олеся будет практически захлебываться спермой. Потом я выйду из комнаты, а девушка проглотит всю отданную ей густую перламутровую жидкость и, потерев себя между ног, бурно кончит. На следующее утро Олеся обязательно скажет, как беспокойно ей спалось, и будет винить во всем зной и духоту.