На следующий день мама, бабуля и Элисон отправляются на семейный обед в деревню. У меня нет настроения, поэтому я остаюсь дома. Мама просит меня открыть Лиз, когда та придёт за яблочным пирогом, что ей оставила бабуля. Бабуля у нас сезонный пекарь. Каждые пару месяцев у неё наступает период, когда она печёт дюжины пирогов из яблок и ревеня, чтобы потом раздать их всем соседям.
Я планирую понежиться в ванной, поэтому оставляю входную дверь незапертой, чтобы Лиз могла сама войти и забрать пирог. Мы живём практически в глуши, поэтому шанс быть ограбленными невелик. Проведя двадцать минут в ванной, слышу стук в дверь.
— Там открыто, Лиз, заходи! — кричу я, окуная голову в воду, чтобы смыть пену с волос.
В коридоре звучат чьи-то шаги.
— Эм, Лана? — слышу я неуверенный голос Роберта. — Мама отправила меня забрать пирог твоей бабушки.
О, мой Бог. Я подскакиваю и захлопываю дверь в ванну, прежде чем он ошибочно решит зайти сюда.
— Да, верно, он на кухне, — кричу я, оборачиваясь в полотенце.
К сожалению, оно недостаточно большое и скрывает только самые важные части тела.
В голосе Роберта слышатся нотки веселья и любопытства, когда он спрашивает:
— А ты где?
Я выхожу из ванны, которая с тех пор как я живу в бунгало, находится прямо напротив двери в кухню. Мне уже хочется быстро убежать в спальню, но, оказывается, Роберт стоит прямо там. Он пожирает меня глазами от макушки до пальцев ног.
— Чёрт, — шепчет он.
Я хватаю полотенце в испуге, что оно может свалиться от его страстного взгляда.
— Ага, эм, я не знала…, — практически целую минуту я не могу подобрать слова и думаю только о том, что Роб бросил свою прошлую жизнь ради меня. — Закрой за собой дверь, когда будешь уходить, — выдавливаю я, убегая к себе.
Я в полном смущении прислоняюсь к стене. Невозможно представить ситуацию более неловкую… или возбуждающую. Дверная ручка дёргается, и дверь слегка приоткрывается.
— Можно мне войти? — спрашивает Роберт хриплым голосом.
— Думаю, тебе не стоит заходить, — отвечаю я, тяжело дыша.
Он просовывает голову, и нахальная улыбка озаряет его лицо.
— Честное слово, я не знал, что ты принимаешь ванну. Хотя не могу сказать, что сожалею об этом.
Не в силах удержаться я издаю короткий смешок и мотаю головой:
— Тебя здесь слишком много.
— Неужели? — в его голосе слышатся нотки флирта. — Думал, меня тебе вполне хватает, детка.
— Роберт! — восклицаю я.
— Что? — его усмешка чертовски сексуальна.
В следующую секунду я оказываюсь прямо перед ним, пихаю его по коридору и говорю, чтобы он забрал пирог и проваливал. К сожалению, я успеваю заметить все признаки эрекции в его штанах. Когда я выталкиваю Роба из дома, то случайно касаюсь этого бугорка. Он издаёт тихий стон, который я стараюсь игнорировать. Как только мужчина уходит, я возвращаюсь в комнату и ложусь на кровать, позволяя рукам проскользнуть между ног в попытке удовлетворить вызванное им желание.
Глава 21
Следующие две недели Роберт держится на расстоянии, шаг за шагом разбивая мои баррикады. Каждый второй или третий день он ждёт меня около библиотеки колледжа с двумя стаканами кофе для нас, иногда это фруктовый смузи или чай с шариками (который стал моим новым фаворитом). Я всегда принимаю их с благодарностью, не желая быть грубой, но всё же тронутая его стойкостью. Мы болтаем и прогуливаемся вокруг кампуса. Здесь чувствуется разница с нашим пребыванием в Лондоне, он не такой напористый и агрессивный.
Часто по пути из колледжа к станции я вижу его, чертовски притягательного. Он сидит в машине с опущенным окном и всегда приглашает отвести меня домой. Я отказываюсь, пугаясь перспективы оказаться рядом с ним в таком маленьком пространстве. Не уверена, что согласившись на поездку, смогу держать себя в руках.
В основном, мы говорим о Саше, и о том, как она справляется на своей новой работе, которой, несомненно, довольна. К тому же подруга перебралась из отцовского дома в Финчли и поселилась в собственной квартире. Он рассказывает о своих поисках квартиры поближе к городу, так как не хочет жить под крылом у матери, и нашёл квартиру в Доннибрук, в которую скоро собирается переехать. В глубине души чувствую печаль из-за того, что Роб больше не будет жить рядом со мной.
Ещё он рассказывает, как его отец был разозлен, что Роберт, далеко продвинувшись по службе, вдруг бросает работу, хотя сейчас они снова разговаривают. В общем, Роберт, кажется, прилагает все усилия, чтобы не затрагивать тему наших отношений, возможно, опасается, что только напугает меня.
Но всё это заканчивается во вторник вечером, когда я упорно тружусь в библиотеке, переписывая отрывок на древнегреческом, который позже мне предстоит перевести. Услышав звук отодвигаемого кресла, я поднимаю голову и вижу Роберта, усаживающегося рядом со мной.
Я продолжаю писать, а он, подперев подбородок кулаками, облокачивается на стол и смотрит на меня.
— У тебя красивый почерк, — Роб смотрит, как я вывожу каракули на греческом.
Чуть улыбнувшись, я отвечаю:
— Спасибо.
Он шумно втягивает воздух и выдыхает.
Я перестаю писать.
— Что ты здесь делаешь, Роберт? Кажется, тебе скучно.
— Я совсем не скучаю, — говорит он, мягко кладя руку мне на бедро.
Дрожа, я откладываю ручку в сторону, но не могу заставить себя взглянуть на него. Никто не дотрагивался до меня там уже несколько недель, и крепкая рука Роберта вызывает во мне странное покалывание. Он передвигает руку выше, и мои щёки покрываются румянцем, а дыхание учащается.
— Оу, только посмотрите на это, — мурлыкает Роб, — чувствуешь желание, детка?
Закрыв глаза, я пытаюсь привести мысли в порядок. Он не должен так сильно влиять на меня.
— Было немного, верно?
Я молчаливо киваю, но мои глаза всё ещё закрыты.
— Лана, чёрт побери, я дико хочу снова оказаться внутри тебя. Не касаться тебя — просто агония. Каждую ночь я мечтаю о твоей маленькой узкой киске, сжимающей меня, когда ты кончаешь.
— Роберт! Здесь нельзя такое говорить! — шепчу я ему в шоке, но уже возбуждённая.
— Никто не слышит, — говорит он, посмеиваясь и ныряя пальцами между ног.
— Не в этом дело.
Я сдвигаю ноги. Нужно убраться от Роба подальше, прежде чем сломаюсь под его напором. Поэтому встаю и собираю прочитанные книги в стопку. Пройдясь вдоль полок, я возвращаю их на место и иду искать другие нужные книги.
Стоя возле полки, где никого нет, чувствую, что Роберт стоит прямо за мной. Он настолько близко, что я ощущаю его дыхание на шее, и у меня по коже бегут мурашки. Прежде чем мужчина касается меня, я всхлипываю. Быстрым движением Роб заключает меня в объятия, обнимая мускулистыми руками — одна на груди, другая на бедре. Я касаюсь спиной его груди и опускаю голову на плечо. Моё тело просто кричит, что это то, чего я хочу, и плевать на доводы разума.
Долгое время мы стоим в такой позе. Она настолько уютная, что я не могу заставить себя двигаться. Боже, как я скучаю по той связи между нами. Как же я наказывала себя, когда отталкивала его все эти недели. Я хочу сказать, какой ещё мужчина может бросить отличную работу и переехать в другую страну из-за девушки? Влиться в студенческие будни, далекие от той богатой жизни, к которой он привык за эти годы. Если жизнь вдали от любимых людей, пусть и с недостатками, и не жизнь вовсе, почему же я всё ещё мучаю себя?
— Я люблю тебя, — шепчет Роб, медленно посасывая мочку моего уха.
— Кто-нибудь может увидеть, — взволнованно говорю я ему, неспособная вырваться из его объятий.
Я разворачиваюсь, чтобы обнять его, и моя грудь прижимается к его, он тихо вздыхает.
— Давай уйдём отсюда. Я хочу поужинать с тобой.
— Ужин — звучит здорово, — говорю я, вдыхая его аромат.
Не совладав с желанием, Роб сжимает мои рёбра, затем отодвигается и тащит меня к столу. Он начинает складывать книги в мою сумку, останавливается, и тяжело дыша, поворачивается ко мне.