Невежественная Мелани, как всегда, перебивает:
— Дай ей сказать, Алан. Давай, я хочу услышать её новости.
Саша сверлит взглядом Мелани, и если бы взгляд мог бы убить, она была бы мертва. Затем девушка переводит пристальный взгляд к отцу и резко вдыхает, прежде чем выдохнуть.
— Я хотела рассказать тебе, отец, и уже рассказала маме на прошлой неделе, — это то, что я лесбиянка.
— Саша! — восклицает Алан, вставая в негодовании и подходя к ней. — Пошли в мой кабинет со мной. Сейчас.
Мелани мямлит сама себе: «Боже мой», выглядя ошеломлённой и наивной.
— Нет, отец. Я не позволю тебе разрушить это. Я призналась тебе. Дело сделано. Теперь ты можешь принять или нет. В данный момент меня это не волнует.
— Ну, в таком случае, тебе лучше уйти.
— Отец! — взрывается Роберт, поднимаясь и хлопая руками о стол. — Ты серьёзно?
Входит дворецкий и выносит тарелки с горячей едой, понимая, что семейный конфликт полным ходом, поэтому поворачивается на каблуках и уходит. Я бы поаплодировала его профессионализму, если бы не беспокоилась о Саше.
— Да, я невероятно серьёзен. Твоя сестра знает, что я не позволяю такого рода штучки. Она делает это, чтобы досадить мне.
Роберт недоверчиво смеётся.
— Ты думаешь, она рассказала тебе, что лесбиянка, чтобы досадить тебе? Папа, да ты бредишь.
— Не вмешивайся, Роберт. Ты не в том положении, чтобы говорить.
Саша отходит к стене, опустив плечи, когда Роберт и его отец принимают боевую стойку.
— О, да, и что это должно означать?
— Это значит, что ты не укладываешься в сроки на работе в течение нескольких недель. Не думай, что я не заметил. И я точно знаю, это все потому, что ты проводишь всё своё время с этой маленькой штучкой.
Чувствую, что хочу исчезнуть, когда Алан останавливает неодобрительный взгляд на мне. Неожиданно у меня появляется возможность непосредственно испытать крошечный проблеск того, с чем Саша и Роберт имеют дело всю жизнь.
— Какого чёрта это имеет отношение?
— Это значит, если ты не сядешь, не заткнешься и не начнешь делать работу, за которую я тебе плачу, тебя уволят с позором.
Саша наклоняется и хватает Роберта за руку.
— Ну же, Роб. Давай просто уйдём. Мы не должны выслушивать это. Он нам не нужен.
Брат и сестра долго смотрят друг на друга, будто приходит нежданное озарение, что это правда, они не нуждаются в одобрении своего отца, чтобы жить своей жизнью. Моё сердце бьётся быстро, просто наблюдая за ними.
Потом нежданно-негаданно Роберт смеётся.
— Ты права, Саш. Ты чертовски права.
Он подходит ко мне, помогая встать с места, и делает знак Саше, выйти первой из дома.
— Вернитесь сюда сию минуту, — требует Алан, следуя за нами в прихожую.
— Что? Только минуту назад ты велел Саше уйти. Мы вернёмся, когда ты перестанешь быть такой ханжой, — язвительно говорит Роберт.
— Ты забыл, под чьей крышей вы живёте?
— Утром мы съедем, если это то, чего ты хочешь, — говорит Саша с примесью злости в словах.
— Это не то, что я имел в виду, — отвечает Алан, сбавляя обороты. — Просто вернитесь в столовую, мы можем обсудить это.
— Отец, я устала. Знаешь ли ты, сколько потребовалось силы воли, чтобы сегодня прийти сюда и сказать тебе то, что я сказала? А потом ты кричишь и разрушаешь все мои надежды. Я должна идти.
— Саша, — умоляет Алан.
Выражение её лица немного смягчается.
— Нет, папа. Я не могу сделать это. Ты отреагировал так, как ты это сделал, и я просто не могу быть рядом тобой прямо сейчас.
С этими словами она выходит за дверь. Алан хватает Роберта за руку, а другой рукой ерошит его волосы.
— Послушай, сын. Скажи ей, что я прошу прощения. Я просто... она должна была сказать это мне наедине, а не за ужином перед Мелани и всё такое.
Роберт быстро убирает руку.
— Это чертовски неважно, даже, если бы она объявила об этом пред чёртовой Палатой Общин, папа. То, как ты говорил с ней, было настолько отвратительно, что я не могу разрушить это даже для тебя. Ты думаешь, что все остальные — это проблема, мы не соответствуем твоим стандартам, когда на самом деле, проблема внутри тебя, и пока ты не научишься изменять свои нелепые взгляды, проблемы будут продолжаться.
Алан хлопает глазами на своего сына, округляя их. Возникает долгое молчание и, в конце концов, он изрекает, упав духом:
— Просто скажи ей, что я сожалею.
Роберт качает головой, как будто разочарованный.
— Да, я скажу ей, — его слова получаются резкими, и он уводит меня из дома.
Поездка домой на машине происходит в тишине. Я сижу на заднем сидении с Сашей, молчаливо держу её за руку и пытаюсь дать понять, что всё будет хорошо.