Я вытащил её на улицу и завёл за угол здания, где темно, и был только тусклый свет уличного фонаря. «То, что надо», — подумал я. «Я расскажу ей всё. Как думал о ней всё время, как мне казалось, что не могу дышать, когда не мог увидеть её, что все издевательства были просто моей извращенной формой привязанности».
Прижимая девушку к кирпичной стене, я положил руки ей на плечи и впился в неё губами.
— От тебя пахнет алкоголем, — сказала она, морща нос, что заставило меня ещё больше желать её поцелуя.
— Ты пахнешь как... — я сделал паузу, наклоняя лицо к её шее и втягивая воздух. — Лимоны и цветы.
Она прижала руку к моей груди и оттолкнула меня, но я наклонился ещё ближе. Я никогда не мог подойти так близко. Когда я коснулся её лбом, она замерла.
— Ты зачем здесь? — спросила Лана чуть-чуть писклявым голосом. — Все твои друзья внутри.
— Мне насрать на них.
При этих словах выражение её лица стало бесчувственным.
— Это уж точно твоя проблема, Роберт. Тебе на всех насрать.
Её слова заставили меня задуматься. В них так много яда, и я подумал, она способна властвовать надо мной. Я отодвинул более глубокие мысли в пьяном мозгу и засмеялся, покачивая пальцем у её лица.
— Ты только что сказала «насрать». Дурно, дурно.
— Дай мне уйти, — приказала она, выпрямляя осанку.
Обняв её щеки руками, я всматривался в её глаза, и она открыла рот от изумления. Я был в миллиметре от того, чтобы поцеловать её, но всё равно не целовал. Возможно, я занимал каждый дюйм пространства в её прошлом, и меня поразило осознание того, что я больше не смогу этого сделать.
Не смогу продолжать губить её ни для кого-то там ещё, ведь это то, что я делал. То, как выражение её лица становилось мечтательным, когда она думала, что, возможно, я её поцелую, говорило обо всём. Она тоже хотела меня и протягивала безнадёжную свечу для нас обоих. Я не собирался обременять её собой, потому что я только уничтожу её, как уничтожаю всё остальное.
Господи Иисусе. Имею в виду, у меня было ещё полтора месяца, и я ухожу. Я избил своего учителя английского до полусмерти. Кажется, я ничего не мог сделать правильно, и Лана являлась ярким примером этого. Я обижал её с самого первого дня, как мы познакомились.
Я увидел, как она вздрогнула, когда я отстранился, будто ожидая удара. Да, я не мог сделать это. Не мог признаться, ведь она всё равно никогда бы не поверила.
— Иди домой, — прошептал я, печально глядя на неё. — Я больше не хочу, чтобы ты была на моей вечеринке.
Слезы наполнили её глаза, а затем она бросилась прочь от меня, вытаскивая из кармана телефон и звоня своей маме, чтобы та забрала её.
Я пристально смотрел на здание, прислушиваясь к шуму от подростков внутри, но у меня не было желания снова присоединяться к ним. Вместо этого я разглядывал участок поля в мягком освещении фонарей. Я быстро возвратился, проскользнул за барную стойку, и когда никто не видел, схватил бутылку водки и выскользнул обратно.
Лана уже ушла.
Я лежал в центре поля, глотая водку и глядя на звезды.
Через два дня я уезжаю в Лондон с отцом, оставляя девушку, которую люблю, поэтому она может, наконец, быть свободной от меня.
Кто бы подумал, что самый жестокий парень в мире может быть таким самоотверженным?
Часть пятая
Жестокость — это круговорот
Глава 18
Первое, что замечаю — я не в своей постели. Второе — у меня безумно болит голова. И третье — то, как Роберт напряжённо сидит в больничном кресле и смотрит на меня глазами, полными страха.
Увидев, что я проснулась, он вскакивает и притягивает стул к краю кровати. Я немного зависаю, обводя взглядом комнату. В своей жизни я побывала во многих больницах, но эта не похожа на другие.
— Очень хорошая комната, — говорю я, но мой голос получается совсем сухим.
Что за странная и обыденная вещь думать об этом после такой передряги.
Роберт берёт мою руку.
— Это частная больница, Лана, детка, ты помнишь, что случилось с тобой?
— Да, я упала в обморок, — шепчу я со странным безразличием.
— Ты не просто упала в обморок, у тебя была тяжелая форма гипогликемического шока. Со вчерашнего дня ты была в диабетической коме, — он останавливается, теребя прядь волос. — Господи, я думал, ты умрёшь.
Диабетическая кома. Блин. В тревоге из меня вырывается вздох. Это то, чего я всегда боялась, то, что могло случиться, если я не буду надежно беречь себя. Когда у тебя заболевание, как моё, существует столько опасностей, столько побочных эффектов и неблагоприятных реакций. Однако я не ожидала этого и перестала видеть угрозу. Полагаю, это был стресс из-за Кары, вломившейся в дом, который и стал решающим катализатором.