В какой-то момент чувствую себя последней трусихой и думаю раньше вернуться домой, но я не хочу впустую тратить последние недели с Сашей. Когда вернусь в Ирландию, нам не придётся видеться друг с другом, кто знает, как долго. Она останется в Лондоне, а я буду учиться в Дублине.
Это — муки, всё ещё жить в этом доме с Робертом, но я решительно настроена пережить следующие три недели.
В пятницу днём я направляюсь наверх в свою комнату, а Роберт спускается вниз. Когда мы проходим мимо друг друга, он хватает меня за руку и сжимает её. Я останавливаюсь, закрыв глаза, и глубоко вдыхаю, чтобы сохранить спокойствие.
Роб притягивает наши сомкнутые пальцы к своему рту и целует костяшки моих пальцев.
— Ты знаешь, как это видеть такую красоту и не иметь возможности прикоснуться к ней? — спрашивает он, напряжённо гладя в мои глаза.
— Перестань. Ты ведёшь себя глупо, — говорю я, пытаясь вытащить свою руку.
— У меня слабость к тебе, — парирует он.
— Роберт, мне нужно идти, — шепчу я, и мой голос почти срывается.
Он поджимает губы, роняет мою руку и позволяет пройти мимо, застыв на лестнице и глядя мне вслед. Остаток вечера я почти не выхожу из комнаты, слишком напуганная возможностью ещё одной такой встречи.
На следующий день Саша получает звонок от отца с извинениями. Он говорит ей, что нашёл в себе силы принять то, кем она стала и жить с этим дальше. Она отвечает, что с его стороны было очень благородно простить её сарказм. В конце концов, они решают попробовать больше не ссориться, но я чувствую, что понадобится долгое время, чтобы они стали также близки, как Саша с мамой. Если это вообще возможно.
В воскресенье Церемония закрытия Олимпиады. Такие крупномасштабные события я всегда находила очень напряжёнными, поэтому нужно позаботиться о том, чтобы достаточно отдохнуть и спокойно находиться в толпе. Я довольно точно соблюдаю режим, и с каждым днём мне становится всё лучше. Однако никто не говорил мне, как разбитое сердце может повлиять на тело. Какого это, постоянно чувствовать себя так, словно в тебя вонзается нож, и твоим лёгким не хватает воздуха.
Напрасно я надеюсь, что эмоциональный упадок не вызовет физической слабости. Самый верный путь к выздоровлению — не терзать себя, но я всё ещё не представляю, как этого добиться. Надеюсь, пройдет. Должно пройти. Мне было десять, когда умер дедушка, и я не думала, что горе от его кончины когда-нибудь исчезнет. Для отца он был самым близким человеком. Но прошли недели, а затем месяцы, и боль утихла.
Если мне повезёт, то моя любовь к Роберту тоже утихнет.
Саша, наконец-то, приняла решение и пригласила Поппи — девушку-бариста на свидание, на что та ответила согласием. Я была очень рада услышать об этом. Хорошо, что Саша придёт с ней на церемонию, так нас будет больше, и напряжённость между мной и Робертом не будет столь мучительной.
Мы словно неосознанно мучаем самих себя, зная, что между нами всё кончено, но не в состоянии сделать решающий шаг и окончательно разойтись. Роберт запросто может снять квартиру где-нибудь ещё, а я могу уехать домой раньше, но мы не используем эти возможности. Скорее всего, потому что полный разрыв отношений ранит нас больше, чем то состояние, в котором мы находимся сейчас.
Я возвращаюсь домой из аптеки и спешу подняться в комнату, чтобы приготовиться к вечеру. Как только я открываю дверь, у меня возникает чувство дежа-вю, потому что Роберт снова сидит на полу возле окна и читает мою копию гомеровской «Одиссеи».
— С твоей комнатой что-то случилось? — небрежно спрашиваю я.
Моё сердце колотится, пока я убираю лекарство в ящик и сбрасываю обувь.
Прежде чем вернуться к книге, он мельком смотрит на меня:
— Мне просто здесь нравится.
— Хо... рошо.
Неловкая тишина повисает между нами, и в попытке заполнить её, я спрашиваю:
— Ждёшь сегодняшнего вечера?
Роб протяжно вздыхает и наклоняет голову, чтоб взглянуть на меня.
— А ты как думаешь? — спрашивает он в ответ.
В его словах столько скрытого смысла, что я не знаю с чего начать их толкование.
— Должно быть, ты устал — полувопросительно отвечаю я.
— Так вот, каков твой ответ — говорит он с каменным выражением лица, кладя книгу на пол и потирая лоб.
Я хочу спросить, всё ли с ним хорошо, но и так очевидно, что как и я, Роб далеко не в порядке. А такой вопрос приведёт только к очередному спору, с которым я не в состоянии сейчас справится.