— Да, ну что ж, возможно, так будет лучше, — удовлетворившись, она скрещивает руки.
— Фиона!
— Тише, Лиз. Я больше ничего не имею против твоего сына, но Лана очень ранимая девочка. Она не создана для таких, как Роберт. Он бы съел её заживо.
У меня отвисает челюсть, когда я понимаю, что слова мамы в точности похожи на мои. Как я и сказала Роберту, мы не можем быть вместе из-за моей болезненности и хрупкости. Господи Боже, я что, всё это время просто повторяла слова своей матери? Я пытаюсь разобраться, каковы были мотивы моего расставания с Робертом, и были ли они вызваны её наставлениями? Неужели они настолько укоренились во мне, что я не замечала их с самого начала?
— Пф, я не собираюсь это выслушивать, — говорю я, вставая со стула и покидая комнату.
— Лана, я не хотела тебя обидеть, — зовёт меня мама, и в её голосе чувствуется беспокойство.
Я даже не утруждаю себя ответом.
Пару часов спустя кто-то стучится ко мне в комнату. Я вздыхаю и приглашаю зайти. На пороге появляется мама и присаживается на край кровати. Я тоже устраиваюсь поудобнее, и в уютной розовой пижаме чувствую себя маленьким ребёнком.
— Знаю, иногда я могу переступать границы дозволенного, — говорит она, заламывая руки. — Я не нарочно, честное слово. Прости за то, что сказала раньше.
Я сажусь и обхватываю колени руками.
— Всё в порядке, мам. Знаю, в глубине души ты хотела, как лучше.
Наступает тишина.
— Я заметила, что ты изменилась с тех пор, как приехала домой. Ты всё время кажешься грустной.
Я удивлённо смотрю ей прямо в глаза.
— Да, в общем-то, мне немного грустно.
— Это из-за вашего расставания?
Я киваю, и не в состоянии совладать с собой, поворачиваюсь к окну, где на небе уже высыпали звёзды.
— Ну, что ж, поправь меня, если я неправа, но Лиз думает, что главная причина, по которой Роберт вернулся, потому что он хочет быть рядом с тобой. В этом случае, зная, что он оставил весь этот блеск и гламур роскошной жизни, я могу признать, что его действия достойны восхищения.
Я раздражённо смотрю на неё и смеюсь.
— О, неужели, блеск и гламур?
Она махает рукой:
— Брось, ты знаешь, что я имею в виду. Эта вульгарная лондонская жизнь, которую ведёт его отец. Похоже, он переехал сюда именно для того, чтобы показать, что ты ему важнее, чем всё остальное.
Боже правый, мама определённо поменяла своё мнение. Лиз, должно быть, что-то поведала ей после того, как я вылетела из кухни. В таком случае, она рассказала маме всё то, что Роберт поведал ей во время их разговора по душам. Эта мысль вызвала во мне желание броситься вон из комнаты, пересечь поле на пути к дому Лиз, кинуться в его объятия, молить его простить за то, что я была такой трусихой и порвала с ним. Но я этого не сделаю, потому что, как уже говорила, я — трусиха.
— Ты что, даёшь мне свое благословение? — спрашиваю я, подняв бровь.
— Ничего я тебе не даю, Лана. Ты достаточно взрослая, чтобы сама принять собственное решение. Я просто хотела поговорить с тобой. Слишком долго я откладывала это.
С этими словами она встаёт, нежно гладит меня по голове и уходит.
На следующий день мама, бабуля и Элисон отправляются на семейный обед в деревню. У меня нет настроения, поэтому я остаюсь дома. Мама просит меня открыть Лиз, когда та придёт за яблочным пирогом, что ей оставила бабуля. Бабуля у нас сезонный пекарь. Каждые пару месяцев у неё наступает период, когда она печёт дюжины пирогов из яблок и ревеня, чтобы потом раздать их всем соседям.
Я планирую понежиться в ванной, поэтому оставляю входную дверь незапертой, чтобы Лиз могла сама войти и забрать пирог. Мы живём практически в глуши, поэтому шанс быть ограбленными невелик. Проведя двадцать минут в ванной, слышу стук в дверь.
— Там открыто, Лиз, заходи! — кричу я, окуная голову в воду, чтобы смыть пену с волос.
В коридоре звучат чьи-то шаги.
— Эм, Лана? — слышу я неуверенный голос Роберта. — Мама отправила меня забрать пирог твоей бабушки.
О, мой Бог. Я подскакиваю и захлопываю дверь в ванну, прежде чем он ошибочно решит зайти сюда.
— Да, верно, он на кухне, — кричу я, оборачиваясь в полотенце.
К сожалению, оно недостаточно большое и скрывает только самые важные части тела.
В голосе Роберта слышатся нотки веселья и любопытства, когда он спрашивает:
— А ты где?
Я выхожу из ванны, которая с тех пор как я живу в бунгало, находится прямо напротив двери в кухню. Мне уже хочется быстро убежать в спальню, но, оказывается, Роберт стоит прямо там. Он пожирает меня глазами от макушки до пальцев ног.