Я заканчиваю историю лёгким взмахом руки.
Роберт начинает хихикать.
— Ты обосрала меня?
Я пожимаю плечами.
— Ты всегда любил себя больше, чем остальных.
— Что ж, это, безусловно, было оскорбление, хотя я согласен с частью о красивом молодом человеке, — коварно улыбается он мне.
— Я просто базируюсь на том, что знаю о тебе, — смущённо добавляю я.
Резко Роб становится серьёзным.
— Ты не знала меня целых шесть лет, Лана. Я больше не тот упрямый подросток.
Я тяжело дышу.
— Хорошо, признаю, ты не такой плохой, каким был раньше. Из того, что я могу сказать — ты повзрослел.
Роб игнорирует меня и спрашивает:
— Как ты узнала обо всех этих вещах: богах и богинях?
Я вытираю его руку.
— Это то, что я изучаю в докторантуре: древнегреческую мифологию.
Это, кажется, его забавляет.
— И чем же занимается человек с такой квалификацией?
— Много всего. Я хочу читать лекции и писать книги на эту тему. Хотя это и займёт кучу времени, в конечном итоге я этого добьюсь.
Роберт корчит рожицу.
— Я никогда не был фанатом учёных. Предпочитаю выделиться в мире и сделать что-то над собой.
Медленно я начинаю завязывать его руку.
— Ну, думаю, мы все хотим разных вещей от жизни.
— Так, о чём будет твоя диссертация? Пожалуйста, скажи, что о сексе между богами. Мне бы хотелось увидеть, как ты это будешь представлять.
Я поднимаю брови.
— Хм... почему?
— О, ну же, это было бы весело. Кто-то застенчивый как ты, говорит о похотливых богах и о том, как они любили забавляться. Я помню, как видел фреску в Британском музее спортсмена с огромной эрекцией. Да, там половина вещей были абсолютной порнографией. — Он надувает губы, словно обижается, но я слишком хорошо знаю Роберта, и вряд ли его ранят несколько неприличных фресок.
Я хохочу. Наконец, успокоившись, я говорю:
— Это, вероятно, был Приап — бог плодородия. Отсюда пошло слово «приапизм». Ну, когда мужская... эм... штука... не хочет опускаться.
Тут Роберт выпускает восхищённый смешок.
— Его штука? Ты когда-нибудь видела мужскую штуку во плоти, Лана?
Я смотрю на него предупреждающим взглядом, и он останавливается.
— Признаю, секс занимает большую часть мифов, — продолжаю я. — У этих греков действительно были очень грязные мыслишки. Но, нет, ты будешь разочарован, я не буду писать диссертацию на эту тему. Вообще-то, я ещё не решила что выбрать. У меня есть несколько идей, которые одобрил мой научный руководитель, но не знаю, ни одна из них не ощущается... правильной. Это расстраивает, потому что я чувствую, что хочу написать о том, что вертится у меня на языке. Иногда мне почти удаётся это уловить, но затем я снова это теряю. Ты понимаешь, о чём я?
Тут я понимаю, что жестикулирую руками, когда смотрю на Роберта. Его глаза смотрят на меня в упор, поглощая. Я всегда чувствовала перебор энергии, когда начинала говорить о своём предмете. Ничего не могу с собой поделать. Эти вещи восхищают меня.
Роберт прочищает горло, кашляя, а потом говорит:
— Да, я понимаю, о чём ты.
Наступает тишина, когда я заканчиваю с повязкой. Завязав узел, я отрезаю ненужные концы. Затем встаю и иду к раковине, чтобы вымыть руки. Когда я возвращаюсь к Роберту, он всё ещё продолжает сидеть на краю ванны, глядя на меня.
— Думаю, мне лучше спуститься вниз и позволить тебе... эмм... захватить чистую рубашку. Кстати, Гари оставил два чемодана с твоими вещами в коридоре.
Роберт вздыхает.
— Да, понимаю. И спасибо... за повязку.
Я киваю, взглянув на него последний раз, а затем выхожу из комнаты. Ну, это было по-другому. Мой желудок бьётся в мелкой победе, когда я слышу его слова, эхом прокручивающиеся в моей голове: «Ты всегда была особенной, но сейчас ты и в правду превратилась в лебедя, не так ли, Лана?»
Если я всегда была особенной, то почему он заставлял меня чувствовать себя уродиной? Не понимаю.
Но мне становится лучше от того, что Роб видит во мне красивую девушку, которая эволюционировала из неуклюжего, застенчивого, рыжеволосого подростка. К сожалению, победа не ощущается так, как я ожидала: желательное разочарование во всей его красе. Теперь совершенно новое чувство появляется в моём животе — желание. Я не могу отрицать того, как он смотрит на меня, и хочу большего. Больше мягких слов и жарких взглядов.