— Семь? Получается, когда я впервые встретил тебя, ты была уже больна и даже не сказала мне.
— Почему ты так расстроен? Конечно, я не сказала тебе. Мы никогда не были настоящими друзьями.
Он останавливает свой взгляд на моей руке, касающейся его запястья.
— Но если бы я знал, я бы никогда... — умолкает он.
— Никогда что? Не был таким засранцем? Ну, прости, если я предпочла жестокое обращение отношению, как к инвалиду. И ты преувеличиваешь. Я не больна раком, Роберт. Если буду осторожна, я смогу жить полной жизнью, как никто другой.
— Я не преувеличиваю, Лана. Это ты приукрашиваешь. Ты же сама сказала, что можешь умереть, если не получишь своё лекарство. Разве люди с диабетом не умирают совсем молодыми?
От бессилия у меня опускаются плечи, ведь сейчас он вгоняет меня в депрессию.
— Я умру не раньше, чем другие люди моего возраста. То есть, если меня собьёт машина или убьют, или накроет цунами, или ещё что-то столь же смертельное, это не так уж плохо?
— Это плохо, — скрипит он зубами, плотно сжимая челюсти. — Не хочу, чтобы ты болела.
— Почему? Кажется, когда мы были детьми, ты хотел, чтобы я исчезла с лица земли.
— Это неправда.
— Что тогда правда? — спрашиваю я, замечая слезинку на его щеке.
Громко вздохнув, я тянусь, чтобы вытереть её. Наши лица находятся на расстоянии дыхания, и я с трепетом говорю:
— Ты плачешь из-за меня?
Я ощущаю, словно кто-то, чиркнув спичкой, поджёг моё сердце. Чёрт, чувствую себя так, словно его бросили в бочку с бензином и подожгли. «Роберт плачет из-за меня? Я живу в параллельной вселенной?» Хотя у него и есть талант подделывать слёзы, но эти кажутся настоящими.
Роб берёт моё лицо обеими руками, и глядя мне в глаза, выдыхает:
— Это правда, — и мягко прижимает свои губы к моим.
В этот момент мои глаза закрываются сами собой, и я чувствую себя целой, как никогда в жизни. Это не просто поцелуй, а коммуникация, наивысшая точка всех лет гонений и наигранной ненависти.
Иногда ты можешь быть настолько глубоко увлечён каким-нибудь человеком, что единственный способ справиться с этим — проявить жестокость к нему, чтобы оттолкнуть.
Его губы исследуют мои, а мои губы сливаются с его. Он пьёт меня, и пальцы Роба трепетно перемещаются по моему лицу. Одним настойчивым движением языка мужчина проникает в мой рот, но через секунду пропадает. Его нет, и ощущение целостности пропадает. Словно до этого момента я никогда не знала, что мне нужно в жизни — это Роберт. Мой детский мучитель. Брат моей лучшей подруги. Тот, кого я должна презирать.
Я понимаю, почему он так внезапно остановился, и, наконец-то, пытаюсь собрать свои чувства от этого поразительного поцелуя. Его телефон гудит, высвечивая на экране текстовое сообщение. Пока Роб просматривает сообщение, его грудь рывками поднимается и опускается.
— Это Саша, — объясняет он сиплым голосом. — Я не сказал ей, когда пошёл за тобой. Она хочет знать, где я. Они пошли искать ресторан для обеда.
— О, — говорю я, блуждая взглядом по его джинсам, где могу разглядеть, как он, э-э-э, взволнован этим коротким поцелуем.
От смущения у меня туман в голове. «Что только что произошло? Роберт всегда хотел сделать со мной эту пакость? Или это его последняя задумка?»
Роб опирается рукой о верхнюю часть сиденья.
— Ты пахнешь пляжем, — комментирует он низким голосом.
— Угу, — говорю я, отвлекаясь от его пристального взгляда, и нагибаюсь поправить пряжку на одной из своих босоножек.
Чувствую, как он гладит меня рукой по спине, а затем обнимает за талию.
— Итак, на чём мы остановились? — спрашивает он, притягивая меня ближе к себе и утыкаясь своими губами мне в шею.
Я издаю тихий стон, когда ощущение от его губ на шее проходит через нервные окончания к основанию позвоночника.
— Чёрт, — бормочу я, разрываясь между желанием остаться с ним и продолжить, и необходимостью времени, чтобы всё обдумать.
— Чёрт, я хочу тебя, — шепчет Роб, перемещая руку вверх под моим платьем, и мягко касается внутренней части моего бедра.
Сочетание его прикосновения и высказывания заставляет меня таять, но я слегка отодвигаюсь. Не могу остаться здесь — мне нужно поесть.
— Нам лучше догнать Сашу и остальных, — хрипло говорю я ему.
— Позже, — бормочет он, шевеля губами на моей шее.
Подумав, что Роб может оставить на шее неприятный красный след, я кладу руки ему на грудь и отталкиваю.
— Я серьёзно, Роб. Мне надо пообедать в ближайшие полчаса, иначе мне будет плохо оставшуюся часть дня.