— Тише, он тебя услышит, — отвечаю я, хихикая, прижимаю руку ко рту Роберта и быстро убираю её, когда его взгляд опаляет жаром.
— Хотя, если серьёзно, кто-то должен ей помочь.
— Некоторые пытались помочь людям, которые зашли так далеко. Но если они не хотят, чтобы им помогли. Не беспокойся, это временно. Она продолжит ещё пару недель, а затем остановится и снова начнёт. Вот почему она никогда не выглядит истощённой, потому что у неё есть рвотный и не рвотный период.
— Это очень грустно. Разве ты не видишь, как это грустно?
— Это грустно, но эта стерва делает всё возможное, чтобы Гари начистил мне физиономию, так что в данный момент у меня нет к ней никакого сочувствия.
Я киваю. Мне кажется, я понимаю его.
Саша заканчивает свой рабочий звонок.
— Что случилось? — спрашивает Роберт.
— Фу, ещё одна история о той поп-звезде, что я писала в прошлые выходные, Молли Уиллис. Ходят слухи, что она, кажется, беременна.
— Интересно, а кто отец ребёнка?
— Пока никто не знает, но я уверенна, что правда в итоге выйдет наружу. Да, и я в прошлый раз проверила, что только афроамериканцы могут использовать фразу «отец ребёнка» так, чтобы она не звучала как «полный засранец».
Я смеюсь.
Роберт хмурится и продолжает.
— Ты же не рванёшь обратно писать историю?
— Не-а, это мой выходной. Я отдала её другому журналисту. Я же не такая мразь, чтобы мчаться на работу только ради того, чтобы просто написать про это дерьмо.
— И начинается разочарование, — объявляет Роберт, и кажется довольным.
Саша смотрит на него.
— Что?
— Я же говорил, что скоро эта работа тебе надоест, — говорит он ей, заканчивая с едой.
— Да, но я никогда не планировала писать о капризных поп-звёздах до конца своей жизни, — отвечает она с усталым вздохом, потирая лоб.
— Почему бы тебе не устроиться на работу в другие газеты? — предлагаю я. — Или, может, журнал. О, ты могла бы стать музыкальным журналистом. Ты же любишь музыку.
Она улыбается мне с любовью.
— Музыкальный журналист, да? У него приятное окружение. Ну, я посмотрю, как долго смогу продержаться в «Мейл», по крайней мере, они дадут мне хорошие рекомендации, когда я покину корабль.
— Хорошая идея, — соглашаюсь я, зная, что у Саши никогда не будет проблем с поиском работы.
С именем отца её возьмут в любое место, куда она захочет. Вот почему она пишет для «Дейли Мейл» только с журналистским дипломом и минимумом опыта, тогда как остальным выпускникам, которые плывут с ней в одной лодке, придётся вкалывать несколько лет в качестве стажёров, прежде чем прийти туда, где она сейчас.
Мы ещё немного говорим о возможных карьерных путях для Саши, пока все не заканчивают есть. Алистер галантно предлагает оплатить счёт, и после недолгого ворчания других мужчин (кроме Роберта) выигрывает битву. Понимаю, это ещё одно из тех маленьких соревнований, которые упоминала Саша, принятые в её социальном круге. Платить за всех — признак богатства. Самомнение Роберта слишком хорошо зарекомендовало себя, чтобы он беспокоился о таких вещах, и я не уверена, хорошо это или плохо.
Когда мы идём обратно к машинам, Роберт слегка прикасается своей рукой к моей. Быстро оглянувшись по сторонам, я убеждаюсь, что никто этого не замечает.
— Хватит, — говорю я ему одними губами.
— Что? — отвечает он мне с восхитительной улыбкой, положив на минутку руку на мой зад.
Я сбрасываю его руку и иду ещё быстрее.
Попрощавшись с остальными, мы подходим к парковке и закидываем наши сумки в багажник. Я снова сажусь на заднее сиденье, с облегчением думая, что нахожусь вне досягаемости от блуждающих рук Роберта. На этот раз Саша садится рядом со мной, сказав, что солнце слишком сильно светит ей в лицо и от этого у неё болит голова.
— Эй, Лана, почему бы тебе не сесть рядом со мной? — просит Роберт.
— Мне хорошо и здесь, — говорю я ему.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Он улыбается сам себе и включает радио. Саша прижимается ближе ко мне и шепчет на ухо.
— Он видел, как ты принимаешь инсулин?
Я киваю.
— Блин, мне очень жаль. И что случилось?
— Ничего. Я рассказала ему о своем диабете и всё.
Роберт делает звук радио тише, и машина едет медленнее, вливаясь в транспортный поток.
— Вы знаете, я слышу вас обеих.
— Я просто говорила Саше, как рассказала тебе о своём диабете, — быстро вмешиваюсь я в разговор.
— Итак, блин, Саша знала, а я нет, — восклицает он, с досадой глядя на сестру.