– Понятно, – так же серьезно произнес Гамаш.
Мальчик начал подметать, а Арман прислонил палку к стулу, отметив, что на ней метки и зазубрины, а еще вырезано имя мальчика.
– Чего он хочет на сей раз? – спросил Жан Ги Бовуар. Вместе с Анни он вошел в бистро и тоже стал свидетелем неистового подметания пола. – Предупреждает о нашествии марсиан?
– Это случилось на прошлой неделе.
– Oui. Я забыл. Может, ирокезы вышли на тропу войны?
– С этим покончено, – сказал Арман. – Мир восстановлен. Мы вернули им землю.
Он посмотрел на мальчика, который перестал мести и оседлал метлу, словно жеребца, а совок использовал как щит.
– Милый парнишка, – заметила Анни.
– Милый? Это Годзилла милая. А он – чистый ужас, – сказал Оливье, ссаживая мальчика с «жеребца» и направляя его усилия на разбитые стаканы.
– Мы поначалу тоже считали, что он забавный. Настоящий маленький человек с характером. Но потом он прибежал сюда и начал рассказывать, что его дом горит, – сказал Габри.
– А дом не горел? – спросила Анни.
– А вы как думаете? – ответил ей вопросом Оливье. – Вся наша добровольная пожарная команда помчалась туда, и что они увидели? Что Ал и Иви преспокойно работают у себя в саду.
– Мы пытались поговорить с его родителями, – сказал Габри. – Но Ал только рассмеялся и сказал, что не сможет остановить Лорана, даже если бы захотел. Уж такая у него природа.
– Наверно, так оно и есть, – кивнула Мирна.
– Ну да, землетрясения и торнадо – тоже часть природы, – сказал Габри.
– Так вы правда считаете, что Клару не удастся убедить помочь нам с декорациями? – спросил Брайан. – До премьеры всего несколько недель, и помощь нам бы не помешала. Пьеса и в самом деле выдающаяся, хотя и неизвестно, кто ее написал.
– Что? – удивилась Изабель Лакост. Она взглянула на обложку сценария и только теперь обратила внимание, что имени автора нет. – Никто не знает? Даже вы?
– Ну, мы-то знаем, – ответила Антуанетта. – Просто не говорим.
– Поверьте мне, – сказал Габри, – мы спрашивали. Я думаю, ее написал Дэвид Бекхэм.
– Да ведь он… – начал Жан Ги, но Мирна перебила его:
– Не дергайтесь. На прошлой неделе он решил, что пьесу написал Марк Уолберг. Пусть себе фантазирует. И я пофантазирую. Дэвид Бекхэм, – проговорила она мечтательным голосом. – Он должен прийти на премьеру. Один. Они с Викторией разругались.
– Он остановится в нашей гостинице, – продолжил Габри. – От него будет пахнуть кожей и лосьоном «Олд спайс».
– Ему понадобится книга для чтения перед сном, – сказала Мирна. – И я принесу ему какую-нибудь…
– Ну все, хватит, – сказал Жан Ги.
– Я хочу послушать дальше, – заявила Рейн-Мари, и Арман с усмешкой посмотрел на нее.
– Вы никогда не догадаетесь, кто написал пьесу, – сказал Брайан. Он рассмеялся и ткнул пальцем в то место, где было вымарано имя. – Вы его не знаете. Это парень по имени Джон Флеминг.
– Брайан! – прикрикнула на него Антуанетта.
– Что?
– Мы же решили, что никому не будем говорить.
– Да про него никто даже не слышал, – сказал Брайан.
– Но в этом-то весь смысл, – проворчала Антуанетта. – Ты геодезист, что ты знаешь о маркетинге? Я хотела создать атмосферу тайны, подозрений. Чтобы люди думали, что пьесу написал Мишель Трамбле[7] или что это потерянное творение Теннесси Уильямса.
– Или Джорджа Клуни, – подхватил Габри.
– О-о-о, Джордж Клуни… – пропела Мирна, снова закатив глаза.
– Джон Флеминг? – переспросил Гамаш. – Вы не возражаете?
Он взял сценарий со стола и уставился на название. «Она сидела и плакала».
– Мы связались с людьми, которые занимаются авторскими правами, чтобы узнать, кому мы должны платить за разрешение, но у них такая пьеса ни под каким именем не числится, – сказал Брайан, словно оправдываясь перед полицейскими.
У сценария, который держал в руках Арман, были обтрепаны уголки, бумага покрыта кофейными пятнами, испещрена записями.
– Распечатка старая, – заметила Рейн-Мари.
Шрифт был неровный – не чистый, компьютерный, а корявый шрифт пишущей машинки.
Арман кивнул.
– Что там? – тихо спросила она.
– Ничего. – Он улыбнулся, но лучики смеха не побежали от уголков его глаз.
– Я тоже играю роль, – сказал Брайан, поднимая свой экземпляр рукописи.
– Моего соседа-гея, – объяснил им Габри.
– Никакой он не гей, так же как и ваш персонаж, – сердито фыркнула Антуанетта.
– Только не говорите об этом Оливье, – сказала Мирна. – Он будет немного разочарован.