В начальных классах школы за мной носил портфель сын зауча. Мальчик красивый, серьезный и хорошо воспитанный. Однако, он был изгоем в классе, ибо национальность еврей тогда считалась диагнозом. Он действительно был жадноват, зато я видя в его портфеле шоколадку быстро научилась ее извлекать, делить пополам и забирать большую половину себе, прикрываясь тем, что я девочка, поэтому мне можно. Парень от самоуправства морщился, бледнел, поправлял очки, но продолжал исправно носить шоколад и оставлять портфель открытым. Собственно, у кого еще он мог списать математику?
Два последних класса я заканчивала в другой школе, куда приходилось добираться на метро с двумя пересадками. Гимназия с языковым уклоном, на придирчивый взгляд матери, больше подходила ее чаду. Чадо спросить забыли просто очередного первого сентября доставили по другому адресу и бросили на растерзание одноклассникам. И несмотря на обилие мужской натуры мой взгляд споткнулся о двухметровую дылду. Дылда носила грубые ботинки гриндерс, подворачивала джинсы и брила голову налысо, то есть принадлежал к сплоченному братству скинхедов. А еще он в совершенстве владел немецким, играл на органе и являлся прихожанином католической церкви. И все это при страшной склонности к театральным эффектам.
Он сделал мне предложение стать его девушкой, стоя на одном колене и протягивая в качестве задатка огромное шоколадное сердце в красной глазури. Двадцать человек из его компании были свидетелями. Через год я ненавидела шоколад и испытывала стойкое отвращение к кино и театру.
Окончив школу я взяла тайм-аут и укатила отдыхать в Черногорию. Повстречала симпатичного голубоглазого англичанина, который вместе с бронзовым загаром увез на свою туманную родину мою невинность - не надо было слушать Ирку, без конца талдычившую, что такой шанс упускать нельзя. Как выяснилось позже, говорила она о себе, но мы не позволили парню проделать дыру в крепкой женской дружбе.
В институте я два года жила спокойно, по сторонам не смотрела и предложения сходить в кафешку отвергала. Однако, научные термины, почти дописанная на третьем курсе по экономике докторская по философии достучались до моего сердца. До конца универа я была его музой, его дыханием и чем-то там еще. К концу пятого курса к моим ногам возложили кольцо, букет цветов и заявление в ЗАГС. Я же посмотрела на высокий лоб, залысины в двадцать два, мешки под глазами, вялый подбородок, развернулась и ушла. Даже зубную щетку забирать не стала...
А теперь я собираюсь предаться романтике с еще одним выдающимся экземпляром, который хоть и является героем моего романа, но принадлежит к отрицательным персонажам.
Впрочем...
- Ты еще здесь? - в комнату ворвался ураган. - Идем!
И не дожидаясь ответа, младший поднял меня с пола и потащил по коридору. От скорости передвижения все мысли рассыпались по дороге. Вывод, к которому я пришла канул в одну из трещин естественной породы на полу и завалялся. Все о чем я могла думать - запах идущего впереди мужчины, и то, что мы так и не закончили начатое.
Может меня опять прокляли?
- Что за спешка? - поинтересовалась я.
- У нас гости! - отрывисто бросил брюнет.
О как! Раньше меня никому не показывали. Или никто не приходил. С чего вдруг такая честь?
В гостиной находились дражайшие родственнички. Изикэль не спускал с них глаз. Как ни странного в гости заявился сам Багряный в сопровождении Заруды. Я старичка кроме дня знакомства со всем кланом больше не видела. Демон уже тогда выглядел нездоровым, но сейчас болезнь отчетливо проявилась в глубоких морщинах, иссушенной коже и нескольких язвах на лице.
Альфарел рассказывал о проклятие. Упомянул также о том, что вычислить искусника, наложившего его, не удалось. А подозрений не так уж много, только доказательств нет. Да и не хочет ничего меня Багряный. Уперся рогом - пора ему и точка. А братишке точку ставить ой как не хочется: помешан синеглазый на Земле и если бы не необходимость, то продолжал бы жить в срединном мире в свое удовольствие!
- Убедились? - Изикэль изображал из себя мистера Великолепие.
- Да, - голос Легиона звучал устало. - Благодарю, - губы демона презрительно искривились.
Заруда стрельнула в меня глазками. В них интерес. Не более того. Словно я никогда не была частью Легиона. И здесь очень к месту вопрос Гориэля, относительно намерений моего брата.