Видеозапись показала Мэдди, в темных очках, заезжающей на Ауди в гараж ее дома. Тысяча лампочек вспыхивали, когда она медленно ехала вперед.
Репортер стоящий рядом с домом дяди Кевина продолжил.
- Источники говорят, что она держится близко к друзьям и родственникам в это трудное время, и нам всем интересно, что же будет дальше.
Вдруг, кадры неловко отрезали репортера и вернулись обратно в студию.
На ANN ведущий со снежной бородой в студии казался неподготовленным к такому развитию. Он перетасовал бумаги перед ним и посмотрел в камеру.
- У нас, гм, есть сообщение, что Ангелы будут делать ответное заявление о запрете президентом Линденом всех действий Ангелов. В беспрецедентном шаге Совет самостоятельно, как говорят, озвучит заявление. Это были сорок лет, с тех пор как Совет Двенадцати делал что-либо общественное за исключением их ежегодного одобрения кандидатов в Хранители или очень случайных появлений. И за прошлые двадцать лет, они исчезли из общественного внимания почти полностью. И, да, мне говорят, что у нас прямой эфир прямо сейчас через NAS.
Картина на экране переместилась к крупному плану большой часовни, в которой Ангелы были во время видеозаписи Ввода. Темные мраморные ионические колонны бежали по каждой стороне, лучи света падали откуда-то из потолка на совершенный подиум, который был помещен в центр белого мраморного пола. Вместо того чтобы сидеть, к чему общественность привыкла во время просмотра церемонии Ввода, Двенадцать стояли, как будто представляли объединенный фронт. Их золотые одежды почти казались соединенными в единое пылающее целое.
На экране в уголке было написано: ПРЯМОЙ ЭФИР - Совет двенадцати. Часовня.
Ведущий назад в студии прошептал, - Кажется, что Совет находится в новой часовне. И это похоже, что Габриэль идет к трибуне. Давайте послушаем, что может быть историческим моментом для людей и Ангелов.
Один Истинный Бессмертный вышел вперед. Это был, конечно, Габриэль. Он казался еще более высоким, более внушительным, чем обычно, когда он шел к трибуне с микрофоном. Бессмертные позади него сомкнули ряды, плечом к плечу, чтобы заполнить место, которое он оставил. Глаза Габриэля и резкие черты лица, обрамленные его известными седыми волосами, пронзили камеру.
Он начал говорить.
- С истинной печалью стою я здесь. Немотивированная агрессия, зависть и злоба привели нас к этой точке. Почти сто пятьдесят лет мы, Ангелы, существовали в гармонии с людьми, осуществляя наш божественный долг: спасение жизней. Везде мы находили партнера в правительстве Соединенных Штатов, расположенного к нам и ценящего предоставляемые нами неоценимые услуги.
- Последние события обострили эту связь до предела. Это правда, что были допущены ошибки. Прискорбное поведение Архангела Черчсона потрясло нас на Совете так, как это, конечно, потрясло и Вас. И, конечно, будут сделаны... корректировки в рамках Национальных Ангельских Услуг.
- Но я не лгу, когда говорю, что это не путь к нашему исправлению. И мы не будем стоять в стороне, когда наши божественные права попираются новым президентом и его прислужником, Конгрессом. Мы были здесь слишком долго, уверяю вас.
-Таким образом, с большой неохотой, но с твердой решимостью, я сообщу следующее, мы не позволим никаким действиям быть принятыми против Ангелов. Возмездие будет быстрым, эффективным и непосредственным. Мы являемся единым фронтом сверхъестественного роста. Люди до сих пор не видели ангелов в состоянии войны, но если президент Линден и его Глобальная комиссия Ангелов встанет у нас на пути, они увидят одну и достаточно скоро.
- Благодарю вас. И хорошего дня.
Почти пустая миска с мюсли и йогуртом, которую Мэдди держала на коленях, упал из ее рук. Ее глаза были широко распахнуты в полном шоке. Миска загремела по полу, но не разбилась.
На экране, Габриэль шагнул назад в тень, к своим коллегам-членам Совета, они кивали в знак согласия, его кожа почти светилась. Репортаж из часовни закончился.
Бородатый ведущий в студии был в недоумении, когда камеры вернулись к нему, его рот был широко открыт.
- Мы вернулись. Хорошо, мы вернулись. И, да, это было официальное заявление от Габриэля и Совета Двенадцати. И это кажется... кажется, люди, что Габриэль просто угрожал некоторыми Ангельскими... военными действиями против правительства, если международный запрет не снимут. Марси, мы можем подтвердить это от NAS? Хорошо, да, и вы видели это здесь, Габриэля, обещающего, цитата, "быстрое, эффективное и непосредственное" возмездие.
Рукой Мэдди удалось найти пульт и выключить телевизор. Война Ангелов? На что это похоже? Задалась вопросом Мэдди.
Ее iPhone гудел на столе перед ней. Звонил Джекс.
Мэдди посмотрела на черный вибрирующий телефон, словно это была змея, которая собиралась укусить ее. Ее ум перебрал то, что случилось с Томом раньше ночью. После второго звонка, она ответила.
Джексон голос был серьезным, быстрым.
- Мне нужно тебя увидеть.
- Хорошо. - Выдохнула она, прежде чем сама это поняла.
- Ты можешь приехать без слежки?
Мэдди выглянула через щель в коричневых шторах и увидела три кольца СМИ по-прежнему на улице.
- Я не знаю, может быть. Они увидят мою машину.
- Выскользни пешком. Встретимся на холме Ивар-Авеню через двадцать минут.
Надев старые штаны и еще более старую толстовку, Мэдди смогла выйти из закусочной и выбраться в дальний конец автостоянки между кустарниками, прежде чем любой человек через улицу заметил бы ее. Ее пульс бился сильнее и сильнее, когда она шла по улице, параллельной Ивар, и решила пройти несколько кварталов на север, под ее кроссовками хрустели опавшие листья.
Голос Джекса был срочным, в смятении: мне нужно тебя увидеть.
Что он мог сказать?
Мэдди даже не знала, как ее ноги двигались, она просто продолжали шагать. Но поскольку она делала шаг за шагом, она чувствовала, что так или иначе они ведут ее к какой-то судьбе. На жилой улице было тихо рано днем, и ей не слишком было тяжело сохранить себя инкогнито.
Она достигла места встречи, небольшой холм на обсаженной деревьями улице. Она с тревогой озиралась, не видя Джексона. Минутку позже вишневый красный Феррари Джексона остановился рядом с нею, визжа колесами.
- Садись, - сказал Джекс. Темные очки скрыли его голубые глаза, когда он открыл пассажирскую дверь для нее. Мэдди села в автомобиль и почувствовала, как эти шестьсот лошадей ревели под двигателем, когда они прокладывали свой путь дальше по улице. После небольшого поиска Джекс нашел тупик за холмом и остановился. Двигатель выключился, и Джекс вышел из автомобиля. Мэдди последовала за ним.
Джекс стоял там, одетый в футболку и джинсы, шагая назад и вперед по потертой дороге. В тупике было ограждение, после которого шла трава и пологий откос вниз к зданиям ниже. Никого не было рядом. Джекс убрал темные очки с лица и посмотрел на Мэдди. Мэдди никогда не видела его красивых глаз такими изможденными болью и тревогой.
- Ты знаешь, Совет... - начал Джекс.
- Я видела, - сказала Мэдди печально. - Я видела Гарбиэля.
- Значит, ты знаешь... война неизбежна.
Она посмотрела на него неуверенно.
- Так должно быть, Джекс?
- Мэдди, при запрете ГАК, если ты или я даже просто полетели прямо сейчас, нас может взять под стражу полиция или вооруженные силы. Технически, даже если у нас были раскрыты крылья. Ты понимаешь, что это означает? Мы не можем быть Ангелами. Это о правах Ангелов.
Джекс снова прошагал туда-сюда, затем остановился рядом с Мэдди.
- Я приехал сюда по одной, только по одной единственной причине. За тобой. Я заключил сделку. Ради тебя Мэдди. Чтобы ты могла остаться с нами. Я могу гарантировать твою безопасность. Ангелы тебя простят. Все забудут несанкционированное спасение.
Мэдди была ошеломлена. Ей потребовалось мгновение, прежде чем она смогла прийти в себя, но ее ответ был резким.
- Никто не просил тебя это делать!