- Донал, - это голос Сэйоны.
- Я здесь, - ответил он и открыл глаза и увидел белые стены госпиталя с кроватью, на которой лежал. Рядом сидели Анеа, Сэйона и Галт. Чуть подальше стоял небольшой человек с усами и в белом халате - один из психиатров Экзотики.
- Вы должны отдохнуть, - сказал медик.
Донал взглянул на него, врач отвел глаза.
- Благодарю вас, доктор, вы меня вылечили, - с улыбкой сказал Донал.
- Я не лечил вас, - ответил врач, по-прежнему отводя глаза.
- Донал, - начал Сэйона незнакомым, слегка вопросительным тоном. Донал взглянул, и тот прикрыл глаза. Только Анеа, когда он посмотрел на нее, вернула ему взгляд с детской чистотой. - Не сейчас, Сэйона, - сказал Донал. - Где Уильям?
- Этажом ниже, Донал, - внезапно сказал Сэйона, - что вы с ним сделали?
- Я приказал ему страдать, - просто ответил Донал. - Я был неправ. Отведите меня к нему.
В палате лежал человек, которого было трудно узнать. Лицо его стало нечеловеческим от испытываемой боли, кожа обтянула кости, а глаза никого не узнавали.
- Уильям, - сказал Донал, подходя к кровати. - Все, что связано с Мором, забыто. Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо. - Медленно напряжение на лице лежавшего слабело, глаза его остановились на Донале. Для вас найдется работа, - сказал Донал. Уильям глубоко вздохнул. Донал убрал руку со лба. Глаза лежащего закрылись. Уильям заснул.
ДОНАЛ
Человек отличался от других - пока лишь несколько человек знали об этом. Необходимо найти способ, который послужил бы для этой репутации громоотводом, то есть сделал бы ее безвредной.
Он услышал голос подходящей Анеа.
- Здесь Сэйона, - сказала она. - Вы не хотите с ним поговорить?
- Немного позже, - ответил Донал.
Донал оторвался от своих мыслей и занялся той проблемой, о которой сейчас говорили Сэйона и Анеа.
- ...он походил по залу, - звучал голос Сэйоны. - Сказал слово здесь, слово там, но после этого все оказалось в его руках.
- Я понимаю, как это было, - ответила Анеа. - Он сверкает среди костров, как атомное пламя. Их слабое пламя тускнеет по сравнению с его огнем.
- И вы не жалеете?
- Жалеть? - ее счастливый смех разорвал на клочки его вопрос. - Какие сожаления? Что вы имеете в виду?
- Мне нужно кое-что рассказать вам, - сказал Сэйона. - Анеа, что вы знаете об истории собственных генов?
- Я знаю о них все, - ответила она.
- Нет, - сказал Сэйона. - Вы знаете, что были выращены для определенной цели. - Он протянул старую сухую руку с видом человека, просящего о помощи. - Вы знаете, что стояло за расчетом Монтора? Угроза всему человечеству в целом. Человечество самовосстанавливается как единой организм, если отдельные его части погибают. Но если изменить условия существования всего человечества... Человечеством можно управлять, подвергая людей физическим и эмоциональным воздействиям. Увеличьте температуру в комнате и человек, находящийся в ней, снимет пиджак. В этом секрет власти Уильяма над людьми.
И такова была наука Монтора. Наши ученые на Экзотике тоже пришли к выводу, что человечеством можно и нужно управлять, но другим путем. Мы рассматривали человечество как объект, допускающий регулировку через своих представителей, через индивидуумы: все человечество меняется, когда меняются составляющие его люди. А ключом к этому изменению, как мы установили, является генный отбор - и естественный, случайный, и искусственный, контролируемый...
- Но так оно и есть, - сказала Анеа.
- Нет, - Сэйона медленно покачал головой. - Мы ошибались, мы можем их лишь объяснить. Мы оказываемся в положении историка. Изменения в генах возможны лишь в минимальных дозах. Раса не может быть существенно изменена изнутри: мы можем добиваться лишь тех свойств, о существовании которых мы знаем или догадываемся. И это отталкивает нас от тех генов, которые мы встретили, но не распознали, и, конечно, мы не можем работать с теми генами, о существовании которых мы даже не догадываемся. А нужны были совершенно новые гены. Новые комбинации генов.
Изменение расы изнутри - это замкнутый вопрос. все, что мы можем делать, это развивать, стабилизировать и укреплять наследственность генов наших предков.
Уильям - вы, Анеа, должны это знать лучше, чем кто-либо другой принадлежал к небольшой группе людей, которые являются двигателями и победителями истории. Они не поддаются контролю. А сейчас я постараюсь сообщить вам нечто очень важное. Мы на Экзотике обратили на Уильяма внимание, когда ему не было еще и двадцати лет. И тогда было принято решение отобрать необходимые гены - в результате появились вы.
- Я? - она застыла, глядя на него.
- Вы, - Сэйона наклонил голову. - Разве вы никогда не задавали себе вопрос, почему вы яростно сопротивлялись любому начинанию Уильяма? Или почему он так настойчиво держался за ваш контракт? Или почему мы на Культисе позволяли продолжаться таким несчастливым отношениям, почему продлевали контракт?
Анеа медленно покачала головой.
- Я... Я вижу... но не понимаю...
- Вы были задуманы, как дополнение к Уильяму в психическом смысле. Сэйона вздохнул. - Его бесконтрольные действия должны были хоть отчасти контролироваться нашим присутствием. Ваш с ним неизбежный брак - он-то и был нашей целью - привел бы, как мы надеялись, к смешению двух натур. Разумеется, результат этого брака был бы исключительным... так думали мы.
Она содрогнулась.
- Я никогда не вышла бы за него замуж.
- Вышли бы, - сказал Сэйона с новым вздохом. - Вы были предназначены - простите меня за это резкое слово - вы предназначались мужчине, возвышавшемуся над всеми в Галактике. - Напряжение слегка спало с Сэйоны, в глазах его сверкнул огонек. - и этого, моя дорогая, было очень трудно добиться. Мы использовали старейший и сильнейший из женских инстинктов стремление принадлежать самому сильному самцу. А высшая цель женщины рожать детей от такого самца.
- Но ведь есть Донал, - сказала она с просветленным лицом.
- Вот именно, - засмеялся Сэйона. - И поскольку сильнейший человек Галактики был определен нами неверно, вы отвергли его. На сцене появился Донал... ОН разрушил все наши теории, все наши планы. Случайное сочетание генов, нечто недоступное нашему пониманию, поставило его выше Уильяма. Он - потомок долгой линии мыслителей, смешавшейся со столь же долгой линией деятелей.