Букет был похож на меня. Ему для полного прекрасного преображения, не хватало лишь самой малости — теплоты и заботы. И по счастливому стечению обстоятельств меня всем этим окружил Герман. Потрясающий человек, к которому я успела прикипеть и поцелуй стал откровением, и ступенькой от дружбы к чему-то иному… Важному.
Сегодня мы должны были увидеться лишь вечером. Весь день Герман был занят в своей клинике, и от этой, пусть и недолгой разлуки, мое сердце сжималось от тоски. Но вместе с тем, предчувствие скорой встречи вселяло чувство восторга.
Герман должен был отвезти меня на прием к врачу, из-за собственных дел, переложив его на вечер.
Предстоящую встречу, нельзя было назвать свиданием… «Это не свидание», — зажмурившись, с глупой улыбкой на лице, напоминала я себе. Но все же ждала этого «не свидания» всем сердцем.
Вчерашний поцелуй, все еще отзывался дрожью во всем теле. А это был лишь поцелуй. Герман с трудом оторвался от меня, галантно проводил до квартиры и не упорствовал, чтобы остаться. Мне было интересно, чтобы было, если бы я сама предложила ему это?..
Быстро пролетел завтрак, потом обед. Я неторопливо собирала сумку для роддома, и поглядывала на список, в который записывала все самое необходимое.
Около трех часов дня мне стало невыносимо тошно. Только посмотрев в окно, на ласковое майское солнце, и свежую пеструю зелень, мне захотелось прогуляться. Повод выйти нашелся сразу. Покупку памперсов, присыпки, влажных салфеток, я все время откладывала на потом, а теперь боялась, что ничего не успею. Вдруг меня и правда отправят в роддом раньше срока, а дергать Германа из-за такой мелочи мне не хотелось. Он и так слишком много для нас сделал.
Через час я неторопливо шагала по улице, немного поддерживая живот снизу. Сегодня он ощущался невероятно тяжелым. В нескольких метрах впереди замаячила зеленая вывеска с надписью «Аптека» и я решила купить все необходимое там. Сил дойти до торгового центра у меня бы не хватило.
Приблизилась к стеклянной витрине и такой же стеклянной двери. Схватилась за ручку, но навстречу выходила пожилая женщина и я придержала для нее дверь. Она неповоротливо переступила порог, посмотрела на меня с благодарностью, а я мягко улыбнулась в ответ… Правда улыбка тотчас сползла с моего лица, сменившись недоумением, а потом и ужасом.
— Да, Богдана, — требовательно объяснял мужчина, голос которого, я узнала бы из тысячи. — Брюнетка, карие глаза, невысокого роста, беременная, — злился, распалялся. — Она живет в этом районе. Черт! Ну напряги ты извилины, наверняка, ты ее видела!
Все это он говорил побледневшему фармацевту.
Давид…
Это точно был он. И он искал меня!
Грудь сжало так, что стало сложно дышать. Я выпустила ручку из онемевших пальцев, отпрянула от двери и позволила ей закрыться. Попятилась, не сводя обезумевшего взгляда с мужской спины.
Давид рьяно жестикулировал, пытаясь допросить хоть кого-то из присутствующих, а я зажмурилась, когда поняла, что в небольшой очереди стоит моя соседка. Та самая, которая собиралась дать мне кроватку.
Боже…
Я свернула за угол. Липкий страх сковал каждую мышцу в напряженном теле. Я не могла больше двигаться, обессиленно привалилась к холодной стене, а уже в следующую секунду телом пронзило спазмом.
Скрючившись от боли, обняла живот. Зажмурилась.
«Только не это,» — мысленно взмолилась.
Однако игнорировать собственное тело было опасно и глупо. Спазм повторился вновь, и я поняла, что рожаю.
Прямо сейчас… О, Боже.
=20=
Звонок Богданы прогремел словно пушечный выстрел. Вызвал растерянность и даже панику, потому что знал, просто так она бы не позвонила.
Сначала услышал всхлипывания, смешавшиеся с частым дыханием. Внутри все похолодело.
— Дана… Что происходит? Ты в порядке? — сжав телефон пальцами, буквально вдавил его в ухо.
Одновременно уже покидал офис, пинком закрыв дверь.
— Я в порядке, — наконец, отозвалась она, но в ее голосе отчетливо услышал отчаяние. — Я недалеко от дома… — частое шумное дыхание пугало меня еще больше. — И кажется, я рожаю.
Доехать до нее быстро, не представлялось возможности. Я был в центре города, она — в пригороде. Даже без пробок, мой путь занял бы не меньше часа.
Мне захотелось выругаться. Злость на самого себя, буквально душила за горло. Я не должен был оставлять ее одну. Только не сейчас, когда она еще вчера увидела Давида, а я так и не понял, что она при этом почувствовала.
Злилась? Расстраивалась? Испугалась?