Она уронила голову на мое плечо и я быстро сжал ее в объятьях. В смятении провел по волосам и сам уткнулся в них носом. С жадностью втянул их неповторимый аромат.
— Он тебя напугал? Что он говорил? — зашептал, боясь еще больше ее перепугать.
— Он сказал, что хочет все исправить, — с ее губ сорвался горький смех, граничащий с истерикой. — Исправить! Разве можно исправить то, чего никогда не было? Он сумасшедший, Герман? — Дана немного отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза. — Он точно сумасшедший! А еще тот, кто не принимает отказов. И я ужасно его боюсь… А теперь еще и ты можешь пострадать.
Она яростно кусала губы, чтобы не дать себе расплакаться. Но глаза уже были на мокром месте.
— Шшш, — вновь притянул ее к себе поближе. Сомкнув пальцы на подбородке, заставил посмотреть мне в глаза и проговорил с нарочитой строгостью:
— Отставить панику! Чтобы ни случилось, я со всем разберусь. У тебя есть свои заботы. У меня свои. И самая главная из них — твое спокойствие и безопасность.
— А мои какие? — наконец, на ее губах расцвела мягкая улыбка.
— Твоя главная забота — это Марк, — улыбнулся в ответ, в надежде, что получилось не натянуто. На самом деле я все еще был на взводе. Пока не знал, как бороться с Давидом. И не знал, как рассказать Дане правду.
Ни черта не знал…
— А еще — ты, — сказала она смущенно.
— Что я? — уже забыл о чем, мы говорили.
— Ты — моя забота. Твой комфорт, твой сытый желудок, — ее пальчики заскользили по моим ребрам. И даже плотная ткань рубашки не помешала мне задохнуться от неожиданности и томящего чувства надежды. Надежды, что у нас все получится.
— Я совсем не против быть твоей заботой, — прошептал напротив губ девушки.
Торопливо накрыл своими, словно боясь, что Богдана растает, как мираж. Когда она с нежностью ответила на поцелуй, меня немного отпустило. И я в полной мере смог насладиться этим моментом нашей близости.
Безответственно считая, что для активных действий и раскаяния еще будет время. Безрассудно оставляя свои признания при себе. Потому что в данную минуту, я хотел лишь ее целовать. А еще зарываться пальцами в волосах. И чувствовать ее руки на своем теле.
Но я ошибался, лгал самому себе, ведь мне еще в первую встречу нужно было признаться Богдане в том, кто я такой. А потом умолять ее, чтобы она меня выслушала. Околачивать пороги. Просить прощения за себя, за брата. И возможно тогда, у нас с Даной был бы шанс, начать отношения без гребаной лжи. А теперь я словно в болоте увяз в обмане. И все равно не спешил говорить ей правду.
Забываясь в нежном поцелуе, растворяясь в теплых руках девушки, наивно мечтал о счастливом исходе…
А я, черт возьми, никогда не страдал от наивности!
Давид, как и обещал Богдане, пытался все исправить. И делал это в своей излюбленной манере. Он попросту решил ее купить.
Курьеры исправно приносили подарки от моего брата каждый чертов день. В основном цветы и ювелирные изделия в изысканных футлярах покрытых бархатом. Какие-то Богдана успевала увидеть, но брезгливо отмахивалась, а после всегда выглядела подавленно. Некоторые я успевал выкинуть до того, как она заметит. Ей были безразличны эти побрякушки, и она только сильнее начинала ненавидеть Давида. А еще в ней укоренялся страх и понимание, что он не оставит ее в покое. Я понял это, как только он объявился. Дана не знала, что движет поступками Давида, а я знал. Ему нужен был наследник. Никакой любви ни к ней, ни к сыну он не испытывал. Мой старший брат вряд ли умел любить кого-то кроме себя.
Из-за страхов, которые я не мог в ней рассеять, Дана все чаще стала говорить о том, что хочет уехать. Сначала это были лишь размышления вслух. А потом они переросли в рьяное стремление.
— Мне просто нужно очень быстро продать свою квартиру, — в один из вечеров с жаром прошептала Богдана. — Найти в интернете другую… в другом городе, подальше отсюда. И провести онлайн сделку. А потом переехать, практически не забирая вещей.
На руках она укачивала Марка, склонившись поцеловала его в лобик. Малыш уже уснул и я протянул руки, чтобы самому уложить его в кроватку. Дана с легкостью передала мне сына. Я с трепетом разглядывал его безмятежное личико, и не находил в нем черт старшего брата. Разве что волевой подбородок — был признаком Сабуровского рода…
— Ты знаешь, а вы с ним похожи, — неожиданно заметила Богдана с мягкой улыбкой на губах.