— По какому закону? Сейчас многие живут по закону джунглей, где выживает сильнейший. Тебе нужна защита и помощь. И поверь мне, Богдана, ты удивишься, увидев, как измениться к тебе отношение, когда в графе отец не будет больше прочерка.
В его словах действительно был здравый смысл и с этим я не могла не согласиться. От такой неприкрытой заботы мне стало трудно дышать, а сердце отозвалось слишком острой болью.
— Все хорошо? — поинтересовался Герман, когда я чуть поморщилась и откинулась на спинку высокого стула.
— Разумеется, — бессовестно соврала я, ощущая участившийся пульс. — С чего вдруг такой вопрос?
— Ты опять побледнела. Как ты себя чувствуешь?
— Так, как может чувствовать себя девушка на последнем месяце беременности, которой незнакомый человек предлагает сомнительную помощь.
— Помощь, самая что ни на есть реальная. И мне ничего не нужно взамен, Дана… Могу я называть тебя так?
Выставив локти на стол, сомкнул пальцы в замок и уложив на них щетинистый подбородок, посмотрел на меня в ожидание ответа.
— Можете, — слегка дернула плечами, в попытке скинуть оцепенение сковавшее все тело под изучающим взглядом.
— Так вот милая Дана, — ласково продолжил Герман. — Сейчас ты покушаешь и я отвезу тебя домой. А завтра утром заеду и отвезу в перинатальный центр.
— Уже завтра? — выдохнула я в изумление. В планах было сбежать от мужчины, как только покинем кафе.
— Да, завтра. Я уже обо всем договорился. Тебя примет самый лучший специалист.
=5=
Ей принесли десерт, но она даже не взглянула на тарелку. Немного поджала пухлые губы и бегло посмотрела в окно.
Собиралась с мыслями. Была явно недовольна моей оперативностью.
— Договорились, значит? Со специалистом? — наконец, заговорила она, невольно покривив полноватые губы. — Даже не знали, как я отреагирую, но все решили? За меня…
— Дана… — было начал миролюбиво.
— Нет, — она твердо перебила меня. Решительно отодвинула тарелку со штруделем в сторону и поставила локти на стол. — Давайте начистоту, ладно? Мне не нужна помощь. Я в состоянии выносить своего ребенка, без ваших суперклиник… И я не верю…, — ее голос узнаваемо дрогнул, как тогда в больнице. Когда она озадаченно спрашивала «кто я такой». — Не верю, что кто-то в этом мире может помогать просто так. Поэтому говорите, что вам нужно за вашу благодетель или оставьте меня в покое.
— Мне ничего не нужно, разве что твое здравомыслие и понимание, — улыбнувшись, немного подался вперед, забавляясь ее рассудительностью, но все же юной вспыльчивостью. — И в покое я тебя не оставлю. Не могу.
— Почему не можете? — она отпрянула, вжавшись в спинку стула. — Да кто вы такой?
Протянул руку, наплевав на ее сопротивление, сжал запястье девушки. Мне хотелось ее успокоить, но бешеный пульс, что я ощутил под своими пальцами, сказал мне о многом. Обеспокоенность и за себя, и за своего малыша накрыла Богдану с головой. Поэтому стоило подбирать слова тщательнее.
— Я друг, — слегка погладил нежную кожу на худощавом запястье, тут же почувствовав как подушечку пальца начало покалывать. От простого тактильного контакта мне захотелось еще больше сберечь эту девичью хрупкость. Не дать никому ее в обиду. — Ты можешь просто принять это? Друг, который сделает все, что скажешь. Для тебя и для твоего будущего сына…
Осекся. Сказал лишнего. Слишком быстро раскрыл свою осведомленность ее жизнью. Слишком.
— Откуда ты знаешь, что у меня будет сын?
Характер проявился моментально, ей даже обратиться ко мне на «ты» получилось с легкостью. Импульсивно высвободившись из захвата моих пальцев, Богдана скрестила руки на груди. Всей своей закрытой позой показывая, что требует объяснений.
— Я жду, — дерзко поторопила меня, а я в ответ лишь весело хмыкнул.
Те объяснения, которые носили правдивый контекст, я не мог вывалить на девчонку. За ее наигранной смелостью пряталась тревога. И ту, ей никак не удавалось скрыть. Дана неосознанно хрустела пальчиками, пытаясь унять вполне оправданную тревожность.
— Ты не особо внимательная, правда? — монотонно начал я, придвинул тарелку с нетронутым десертом к себе ближе.
Вилкой отломил маленький кусок, который отозвался аппетитным хрустом. Задержал дыхание, прежде чем поднести свежую выпечку к губам, а втянув сладковатый яблочный аромат, перевел взгляд. Тут же встретившись с широко распахнутыми карими глазами. По расширенным зрачкам понял, что восторженное неведение к вкусовым качествам десерта, от которого она отказалась не утихла. А голодное желание заесть тревожность, возникшую между нами, не прошла бесследно.