В комнату влетает пятилетний Марк, следом за ним трехлетний Адам. Оба сорванца запрыгивают на нашу кровать с ногами и начинают прыгать. Дана хохочет, выставляя руки вперед, закрывая живот и заодно страхуя маленького Адама. Он совсем недавно научился говорить, но правда теперь говорит весьма четко, ясно и всегда строго по делу.
— Мы хотим есть! — заявляет тот, в качестве поддержки глядя на Марка. — Хлопья закончились, мы проверили в ящике на кухне.
Я притягиваю обоих к себе. Марку взъерошиваю волосы, а Адама щекочу за пятку. Потом беру их на руки и встаю с кровати, а они цепляются за мою шею.
— Я перепрятал хлопья, — признаюсь обоим. Они с недовольством фыркают. — Пойдемте, приготовим что-нибудь получше. И маму заодно накормим.
Прежде чем покинуть комнату, и унести мальчишек на кухню, с теплом смотрю на свою любимую девочку. В ее животе созревает жизнь еще одной любимой девочки. Майи. Наверняка она будет копией Даны. Такой же красивой и сильной. Ее мама родила мне двух лучших в мире сыновей. Прошла через то, что многих сломило бы. Богдана, конечно утверждает, что без меня она бы не справилась. Но я считаю, что я был лишь пластырем, а раны исцелила она сама, потому что хотела этого. Хотела вновь стать счастливой. Хотела быть женщиной в руках любящего мужчины. Ведь без желания, ничего бы не получилось.
— Герман, — тихо окликает меня Дана, когда переступаю порог. Оборачиваюсь. — Я тебя люблю! — с мягкой улыбкой на губах произносит она, самые лучшие на свете слова. Я и сейчас их слышу, словно впервые. Мое сердце до сих пор переворачивается от этой по сути простой фразы.
— Я тебя люблю! — вторю ей, отпускаю с рук сыновей и они уносятся в кухню.
Топот босых ног затихает. А я еще долго стою на пороге спальни, потому что все еще не могу насмотреться на ту, которая сделала меня самым счастливым на свете. Я ее исцелил, как часто говорит мне она. Но на самом деле мы исцелили друг друга.