Он поднял кусочек и посмотрел на меня сияющими алыми глазами.
— Пайилас мейлешта, хватит пялиться.
Мой рот раскрылся. Я заставила его закрыться.
— Прости.
Он выждал миг.
— Все еще пялишься.
Я опустила взгляд на пол. Я подавляла желание посмотреть десять секунд, а потом, как магнит, тянущийся к стали, я подняла взгляд и успела заметить, как он запихивает в рот последний кусочек пирога.
— Ты уже его съел? — поразилась я.
Он проглотил, облизнул взбитые сливки с большого пальца. Он его вообще жевал?
Я смотрела на его необычное лицо, пытаясь понять выражение лица.
— Ты… тебе понравилось?
Он не ответил, подвинул печенье — обычное с шоколадной крошкой — в круг. Он сломал одно пополам, бросил оба кусочка в рот. Проглотил. Взял следующее.
— Нужно жевать, — тихо сказала я. — Так… лучше.
Он раздраженно посмотрел на меня, сунул следующее печенье в рот, словно не ел неделями.
Так и было. Кроме пары печеньиц, что я ему дала, никто не приносил сюда еду. Он нуждался в еде? Он явно мог есть.
Я смотрела, как он поглощает печенье в рекордное время, отмечая взглядом детали. Я не заметила одежду того демона, но теперь могла рассмотреть вещи этого демона.
Знакомой формой были его шорты из темной ткани с толстым кожаным поясом. Потертые кожаные ремешки пересекали его правое плечо и бок, придерживали пластину металлической брони на левой стороне его груди. Две пересекающиеся пластины прикрывали его левое плечо, и сияющий щиток был на левом предплечье, пристегнутый к узкому рукаву, тянущемуся до бицепса. Схожие щитки защищали его голени поверх… леггинсов? Я не знала, как еще назвать тугую черную ткань от его лодыжек до колен. Полоски ткани обвивали его ступни посередине, не закрывая носки и пятки.
Кроме шортов, остальная ткань была только для защиты кожи от металлической брони и кожаных ремешков. И… оставалось много голой кожи.
Он проглотил последнее печенье, схватил салфетки двумя пальцами и большим. Кончики пальцев стали красными, бумага задымилась и вспыхнула. Я отпрянула, но огонь поглотил салфетки за секунды. Пепел застучал по паркету. Я сглотнула.
Его глаза сияли ярко, как у другого демона, посмотрели на меня. Его губы изогнулись в волчьей улыбке, мелькнули белые зубы. Улыбка дразнила меня, насмехалась. Голодная хищная улыбка.
А потом тьма окутала круг, вернулся черный купол.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Я включила свет.
— Хорошо!
Желтое сияние залило библиотеку. С тарелкой на ладони я прошла к темному куполу и опустилась, скрестив ноги.
Прошлой ночью, дав демону кусок пирога, я три часа просидела на диване, читая пособие призывателя. Решив узнать больше о Демонике, я вернулась к третьей главе и изучала бесконечные страницы о ритуалах призыва. Даже с моим уровнем латыни и древнегреческого из колледжа технические указания были сложными.
Читая, я ощущала на себе взгляд демона. Он не говорил снова, и я не пыталась разговорить его, но он скрывался во тьме и смотрел, как я читаю. Это было… странно.
— Ты следишь? — спросила я. — Этой ночью я принесла тебе целый пирог минус кусок, что ты съел вчера.
Я опустила тарелку на пол. Четыре больших белых куска под взбитыми сливками, клубникой, голубикой и шоколадной крошкой. Технически это был не остальной пирог — я тоже съела кусочек — но это не нужно было упоминать.
Тихое фырканье донеслось из круга.
— Я должен быть польщен, пайилас?
Мои щеки вспыхнули от смущения.
— Если не хочешь, я просто возьму пирог и уйду.
Словно дым на ветру, тьма пропала в круге. Демон взглянул на меня краем глаза, лава в его глазах тускло сияла. Он лежал на спине в центре круга, согнув одну ногу, опустив на колено лодыжку другой ноги. Рука была под головой как подушка, и он выглядел удивительно удобно, хоть лежал на твердом холодном полу.
Я упивалась видом, обводила взглядом его странную одежду, блеск брони и кожу цвета красноватой ириски. Я должна была бояться, но он был не опасен, без оружия. Он был тигром в зоопарке, диким видом за прутьями, необычным и чарующим.
Он посмотрел на десерт.
— Что ты хочешь в этот раз?
— Твое имя.
— Какое?
Я махнула рукой.
— Не то, что для призыва. Личное имя.
Уголок его рта приподнялся в насмешке, и он сел. Он повернулся ко мне, и быстрое движение привлекло мой взгляд — что-то длинное и тонкое двигалось по полу за ним.
Я застыла.
— У… тебя есть хвост?
Он оглянулся. Длинный хвост, похожий на хлыст, скользнул по полу, замер, и я заметила два изогнутых шипа на конце.
— А у тебя нет? — парировал он, повернувшись ко мне. — Как ты балансируешь?
— Отлично балансирую.
— Потому hh’ainun медленные.
Я подняла первый кусочек пирога с тарелки и опустила возле серебряной линии. Каждый кусочек лежал на салфетке, чтобы я могла легко их перемещать.
— Твое имя.
— Тц.
Я смерила его взглядом, и моя смелость потрясала меня. Куда делась моя робость? Может, ключом к моей уверенности было то, что я общалась через непроницаемый барьер.
Он смотрел на меня.
— Заилас.
— Так тебя зовут? Зилас?
— Не Зи-и-илас, — он подражал мне, преувеличивая. — Заи-и-илас. Попробуй еще.
— Зи-илас.
— За-и-лас. Три слога, не два.
— Зайлас.
— Уже ближе, — отметил он.
— Я стараюсь, — пожаловалась я. — Мое имя сказать куда проще. Робин.
— Робин?
Удивление вспыхнуло во мне. С его странным акцентом мое имя звучало почти так же интересно, как его. Улыбаясь, я подвинула уголок салфетки к линии круга. Он подтянул салфетку к себе, взял пирог и проглотил в три укуса. Не жевал.
— Ты не говорил, понравилось ли тебе, — отметила я.
— Твое имя?
— Пирог, — но теперь мне было интересно, что он думал о моем имени.
Он смотрел на оставшиеся кусочки.
— Что еще ты хочешь?
Я задумалась на миг.
— Сколько тебе лет?
— Оу?
— А?
Мы смотрели друг на друга, языковой барьер мешал понять. Его возраст было сложно представить. Будь он человеком, я дала бы ему чуть больше двадцати, но кто знал, как старели и взрослели демоны?
Я попробовала снова.
— Сколько лет ты прожил?
Он нахмурился от изумления.
— Ты такое считаешь?
— Конечно. Мне двадцать.
— Двадцать, — он смотрел на меня, окинул взглядом от макушки до колен в джинсах. — Я не так выучил ваши цифры. Двадцать — не то.