Безусловно, это развитие не было линейным, а состояло из успешных достижений и провалов, из прогрессивных продвижений и отступлений. Тем не менее мы смогли распознать всеобъемлющую тенденцию к снижению интенсивности проявлений сепарационной тревоги и защит от нее, сопровождавшуюся поступательным приближением к проработке эдипова комплекса. В это время, в отсутствие аналитика, Оливия не столько страдала от отсутствия объекта, исполняющего желания, сколько от отсутствия объекта, создающего иллюзию желания.
Связующее звено между любовью и ненавистью при амбивалентности
Неотъемлемой частью сепарационной тревоги является стадия, на которой любовь и ненависть сцеплены друг с другом, но в то же время разъединены, и, на мой взгляд, важно идентифицировать и рекомбинировать их через интерпретации. По мере укрепления аналитических отношений Оливия все реже прибегала к примитивным защитам, таким, как расщепление Эго и объектов, проективная идентификация и идеализация, позволяя существовать амбивалентным чувствам любви-ненависти, с растущим осознанием реальности и тревоги, связанной с расставаниями. Оливия лучше справлялась с аффектами ярости и враждебности в отношении меня и своим чувством вины. В ней стало пробуждаться чувство искренней признательности и благодарности, несмотря на печаль и боль из-за перерывов в наших встречах. Незадолго до моего отпуска на протяжении серии бурных сессий Оливия буквально вопила от ненависти ко мне и от своего отчаяния, но однажды интенсивность ее гнева уменьшилась, и она выразила острое ощущение моего присутствия и его важности для нее в следующих словах:
«Хотя у меня был очень сильный соблазн не приходить, я все же пришла сегодня. Обычно я думаю, что в моих приходах нет никакого смысла, поскольку я не могу удержать вас или сделать что-либо, чтобы вы не уходили. Сначала я думала, что вы уходите, потому что совсем не заботитесь обо мне, и тогда мне казалось, что я не в силах вынести ваших уходов… Я не могла этого выдерживать: если я не могу этого терпеть, мне не следует приходить. Позже, когда я пришла сегодня и взглянула на ваше лицо, по вашему взгляду я поняла, что я действительно важна для вас, по-настоящему важна. Мне так хочется удержать вас, когда мы расстаемся, потому что когда вас нет, не только мир становится пустым, но и себя я чувствую опустошенной. Но иногда, как сегодня, я смотрю на вас и говорю себе, что жить стоит».
Оливия выразила чувства, присущие депрессивной позиции, в которой любовь и ненависть сцеплены с генитальностью.
Возвращение сепарационной тревоги при приближении к окончанию анализа
С приближением окончания анализа Оливия временами снова впадала в состояние тревоги, прибегая к массивной проективной идентификации как защите от сепарационной тревоги, на этот раз, главным образом, связанной с окончанием анализа. Привожу пример, сопровождаемый моей интерпретацией.
В то время, когда был очевиден быстрый прогресс Оливии, я заметил в ней резкое изменение отношения ко мне: она начала обвинять меня не только в пренебрежении, но, хуже того, в том, что я использую интерпретации, чтобы обвинять, осуждать и порицать ее. Кроме этого, она говорила о том, что я утрирую мой метод, что я больше не способен как следует выполнять свою работу и повинен в профессиональных ошибках. Несколько мгновений я пребывал в сомнениях, пытаясь понять, в каких же профессиональных ошибках я мог быть виноват. Однако вскоре мне удалось высвободиться из атмосферы преследования (или персекуторной атмосферы – эта формулировка точнее передает атмосферу данного этапа анализа) и подумать о том, что реальной причиной разжигания тревоги, возможно, явился недавний прогресс Оливии, поскольку я уже имел возможность заметить, что каждый новый шаг вперед вызывал в ней тревогу, связанную с приближением окончания анализа. Думаю, что Оливия, обвиняя меня в профессиональной несостоятельности, осуждала меня в том, что я веду ее к более высокому уровню дифференциации, предвещающему окончательную сепарацию от меня.
Напрасно я пытался объяснить различные аспекты ситуации с помощью интерпретаций, обращаясь к Оливии, как к человеку, способному понять меня. Ее поведение становилось все более агрессивным и презрительным, она буквально забрасывала меня оскорблениями во время сессий. Ситуация становилась невыносимой, и мне больше не удавалось добраться до здорового Эго Оливии, поскольку она сходила с ума от тревоги. Осознав, что Оливия не слушает меня, я изменил тактику. Я решил озвучить исходящие от нее чувства, которые она спроецировала на меня через проективную идентификацию: «Я боюсь, что мой аналитик совершил профессиональную ошибку, так как я сильно изменилась и совсем по-другому вижу его…».