— Нет. To есть, я не знаю. Если ты имеешь в виду синяки и все такое, то да, это сделал Дэниел, но здесь я не поэтому. Я не из-за него сюда... Я была в офисе у Джейми.
Майк уронил чашку на стол. Они молча смотрели, как кофе впитывается в голубую скатерть. Если Джесс когда-нибудь вернется, она с ума сойдет из-за этого пятна.
— Что случилось? — Майк потянулся поверх пятна и взял сигареты.
Она до боли сжала колени.
— Нехорошо получилось. Он не так меня понял, он... — Сара взяла сигарету из руки Майка и затянулась. — Мне показалось, что у него в голове все путается.
Майк отобрал у нее свою сигарету.
— Так уж ты действуешь на людей, Сара. Ты переходишь все пределы, нарушаешь все границы, и люди не знают, что делать. АДжейми... О боже, бедняга так и не стал прежним с тех пор, как ты ушла. Наверно, когда ты появилась из ниоткуда, у него мозги замкнуло. — Майк протянул сигарету Саре. — Он сделал тебе больно?
Сара кивнула.
— Он знает, что сделал тебе больно? — спросил он, и Сара кивнула снова, думая, сможет ли когда-нибудь вспомнить про Джейми, не думая о боли, которую испытала, когда он сорвал желтую ленту с ее волос.
Зазвонил телефон. Майк покосился на него, пожал плечами и повернулся к Саре. Погладил ее щеку кончиками пальцев.
— Бедная Сара, — проговорил он, не обращая внимания на упорные звонки. — Бедная девочка.
Телефон перестал звонить, и Сара почувствовала, как напряглись ее плечи. Она расслабила их, закрыла глаза, опустила голову на плечо Майка, вдохнула запах лосьона после бритья. Ей пришла в голову безумная мысль, что звонил Дэниел, что он каким-то образом вызнал, где она находится, и звонит, чтобы сказать ей...
Телефон зазвонил опять.
— Ох, ну ладно! — Майк осторожно приподнял голову Сары и легонько похлопал ее по плечу, поднимаясь, чтобы взять трубку. Сара смотрела на него и думала, что это наверняка Дэниел, потому что только он может вот так упорно звонить и звонить, пока ему не ответят. Только он может наполнить комнату напряжением и чувством настоятельной потребности, даже не присутствуя в ней сам.
Раздался удар, более громкий и плотный, чем звук уроненной Майком чашки, громкий и плотный звук, с которым падает с размаху на колени на дощатый пол девяностокилограммовый мужчина. Потом негромкий треск телефонной трубки, упавшей рядом. Потом крик Майка: те же слова, что звучали с прошлого вечера в мозгу у Сары.
— Джейми, — кричал Майк — Нет, Джейми! Нет, нет, нет, нет, нет...
7
Она едва пережила похороны. Несколько раз она падала и жалела, что Майк был рядом и поднимал ее. Внутри нее царапались и бились звери; она хотела разбиться о землю и выпустить их. Когда она увидела проклятый ящик, в котором он оказался, она почувствовала уверенность, что ей нужно разбить его головой, но ее остановили люди, которые не понимали, что Джейми хотел бы, чтобы она это сделала. «Не могу ее удержать», — сказал кто-то, и Майк сжал ее крепче и поцеловал ее в лоб, отчего звери внутри стали раздирать ее еще сильнее. Кто-то сказал Майку, чтобы он отвез ее домой. Сара подумала, что это нечестно, потому что девчонка кричала гораздо громче ее, но она слишком устала, чтобы отбиваться.
Майк отвез ее обратно к себе домой, усадил за стол в кухне и вышел за парой бутылок бурбона и сигаретами. Когда он вернулся, он сказал ей, что не знает, что делать, кроме как напиться и сказать всю правду, и Сара удивилась, почему она никогда не замечала, какой Майк мудрый человек
— Несколько лет назад, — сказала она вскоре после того, как они открыли вторую бутылку, — один парень увлекся — дело было под Новый год, мы оба были не в себе — и как-то ухитрился проломить моей головой душевую кабину. Лицо у меня распухло, и было красным, черным и фиолетовым целую неделю. Пять дней я ходила на работу в таком виде. Один глаз был совсем закрыт. Пять чертовых дней, и хоть бы кто спросил, все ли со мной в порядке. И еще неделя — все лицо в желтых синяках, глаза слезятся. Ничего. — Она жадно отпила из бутылки. — Джейми возвращается с каникул от родственников. Лицо у меня почти прошло. Он... — Она сделала еще глоток — Он только посмотрел на меня. На малюсенький шрам под глазом, на бледно-желтый синяк на скуле... И он, блин, заплакал.
— Никогда не видел, чтобы парень с такой нежностью относился к девушке, как он к тебе.
— Слишком уж он был нежный. Дурачок несчастный.