Я много видел женщин, а беспринципных в стиле Агаты — сотни. Таких, как Стася, почти не видел. Как она сумела сохранить свою невинность, смирение в этой семье? Почему до сих пор папаша не подложил юное тело дочери под толстосума? Или до этого периода его жёстко не прижимало? Больше склоняюсь к этому варианту.
— Извинись перед дочерью.
— Что ты сказал? — обернулся ко мне Егоров.
Его дочь тоже посмотрела на меня, и в этом взгляде была осознанность и недоверие. Как будто за неё никто никогда не заступался раньше, и она видит такое отношение впервые.
Егоров тоже как будто впервые слышит слово «извинись».
Нас прерывает стук в дверь и появление нотариуса.
— Вас сюда без позволения не приглашали, — говорю жестко шустрому делку, который шарит глазами по апартаментам, — за дверью подождете. А пока вашу визитку моему охраннику на проверку, он ждет за дверью. Вы же не думаете, что все будет легко и просто?
Как только нотариус исчезает, я смотрю на Стасю. Зачем она мне? У меня полно женщин. Зачем трогал? Что-то до брезгливости муторное внутри. Слабых обидеть может любое быдло. Я далеко не насильник. И не ангел, который сочувствует своим врагам. Она дочь врага. Только то, что разыгралось перед глазами, мне не понравилось. Затравлена.
— Егоров, время тикает. Извинения.
Сам же сижу и впервые теряюсь. Встать просто и уйти? Что с ней будет?
— Извини, — бросает дочери неискренне.
А дочь вдруг обретает голос. Холодный, как сталь.
— Я могу уйти? Можете решать свои финансовые вопросы наедине.
Её отец кивнул, но уйти не дал, глазами стрельнул на меня. Стася повернулась ко мне и приподняла брови, ожидая моего решения.
— Сядь рядом со мной, — говорю просто и доброжелательно.
Она бросает взгляд на отца, который сжимает кулаки, подходит и садится рядом. Бросает взгляд на меня. Недоверчивый.
— Отлично смотритесь вместе, — комментирует её папаша.
Не реагирую на замечание. Эта наигранная лесть меня злит. Мразь. Сам в долгах, как в шелках, а дочь служит расходным материалом. Странно. Она ему родна? Почему диаметрально разное отношение к старше и младшей. Я до тонкостей помню общение Агаты с отцом. Он был строг с ней, но обожал, и как-то слепо не замечал в поведении старшей блядской натуры.
- Распорядись, чтобы нас заселили в лучший номер. Быстрее. И пока будешь этим занят, пригласи своего нотариуса.
Я не смотрю на Егорова. Извлекаю телефон и одной левой набираю номер охранника. Пальцы правой руки прикасаются к волосам Стаси. Слушаю вызов и наблюдаю за ней. Бледная. Тихая. Вышколенная. Не люблю послушных женщин.
— Слушаю…
2
Фёдор Васильевич уверенно вливает мне в уши важную информацию. Всё отлично. Значит сработаемся.
Егоров выходит из кабинета, Стася молча сидит рядом. Когда отсоединяюсь, смотрит на меня:
— Зачем я тебе? — голос взволнованный.
— Сама как думаешь?
У нее вновь прорезался голосок? Определенно движемся к прогрессу.
Усмехается с горечью и облизывает пухлые губы, так, что член сам дернулся от этой картины.
— Ясно.
— Тебя унижают в семье? Я же прав?
— Меня унижают все кому не лень, — ответила безразлично, бросив взгляд на стол, на котором я недавно чуть её не взял.
— Менять что-то не пробовала в этой жизни? Или привыкла жить за отцовский счёт? — меня выбешивает эта смиренность.
— Пробовала, — отсекает холодно, — но потом поняла, что жить хочу. Ты знаешь моего отца, и на что он способен. Ты же тот парень, которого они с Агатой упекли в тюрьму? Ты же он?
— Аллилуйя, помнишь меня, крошка Стася? — улыбаюсь, а пальцами тру её губы.
— Мне было тринадцать и твои похождения с сестрицей я не помню. Я помню суд. Я никогда не забуду этот день.
— Хреновое было зрелище, правда? — стиснул зубы.
Она опустила глаза и не стала углубляться. Ребенок в тринадцать не должен видеть, как умирают люди. Хотя её мать умерла того раньше.
— Она поступила с тобой ужасно. Я осознаю это. Я не имела никакого отношения к тем махинациям.
— Я это не делал.
Говорю, а сам задаюсь вопросом: а зачем?
— Я знаю.
Я поднял взгляд на неё.
— Удивлен? Я знаю, на что Агата способна. Знаю, как она влияет на отца.
— Как я понимаю, она жила спокойно после того, как моего отца вынесли под белым покрывалом из зала суда?
— Нет, карма ударила её сразу. Она забеременела, отец заставил парня жениться, и она потеряла ребёнка. Это, впрочем, никак не умаляет того, что она сделала.