В воздухе витала удушающая, тревожно знакомая энергия. Она скользила по его чешуе, выискивая даже малейшие слабые места, чтобы использовать их, проникая сквозь естественную броню, которую оружие, зубы и когти смертных существ едва могли пробить.
Фальтирис высунул язык, чтобы попробовать воздух на вкус. Обычные запахи песка и камня в его логове смешивались с чем-то еще, чем-то таким же знакомым, как эта энергия. Что-то пряное и экзотическое, с привкусом неизвестного металла.
Драконья погибель, проклятая Красная комета, вернулась.
Ярость разожгла пламя в сердце Фальтириса. Он провел когтями по песку, волоча их кончики по нижележащему каменному полу. Когда он выдохнул, языки пламени вспыхнули сквозь его зубы, отбрасывая оранжевый свет, который на мгновение углубил тени во множестве отметин и трещин, портивших стены пещеры. Каждая из этих отметин служила напоминанием о его прошлой борьбе с кометой — против красного жара, силы, излучаемой драконьим ядом.
Жар хлестал по его чешуе и пробивался сквозь нее, погружаясь в мышцы и кости, постепенно заполняя его тело.
Фальтирис низко зарычал. Звук отразился от стен и вызвал рябь на песке. Где-то поблизости на пол пещеры с грохотом посыпались камни. Краем глаза он заметил слабое красное мерцание — жар. Он исчез, когда Фальтарис посмотрел на него прямо.
Он инстинктивно знал, что драконья погибель только что появилась в небе — точно так же, как он знал, что сейчас ночь, хотя и не мог видеть снаружи. Это было слишком рано, чтобы почувствовать красную жару. Это было слишком рано для его коварных пальцев, чтобы дразнить края его разума, слишком рано для того, чтобы вызывать эти побуждения, эти принуждения.
Фальтирису нужно двигаться. Ему нужно покинуть это место. Ему нужно прочесать пустыню под кроваво-красной луной, чтобы найти самку, и когда он найдет ее, драконья погибель заставит его загнать ее, как безмозглое животное в разгар брачного сезона.
Это заставит его гонять ее до тех пор, пока он сам или самка не умрут, или комета, наконец, не пройдет через месяц.
Он снова зарычал и мотнул головой из стороны в сторону. Фальтирис не подчинится комете, не откажется от своей воли. Он видел, что красная жара делала с его видом. Он видел последствия того, что драконы поддавались этому, и он отказался стать одним из падших. Он отказался участвовать в деградации драконьего рода.
Он был Фальтирисом Золотым, Фальтирисом Завоевателем, Бичом песков, Повелителем Мерцающих вершин и всех земель, видимых с их вершин. Его звали Стеклодув и Огненный шторм. Его ярость была суровым ветром пустыни, его дух — огненным циклоном. Никакая сила не заставила бы его упасть, особенно эта комета. Он будет терпеть на своих условиях, пока эти горы не превратятся в пыль, а море снова не поглотит пустыню.
Как будто в ответ на мысли Фальтириса, жара усилилась, пробежав по его позвоночнику. Напряжение охватило его мышцы, прогоняя все утешение, которого он достиг во время сна. Его когти сильнее заскребли по полу, вырывая выемки в камне, а хвост хлестнул, ударившись о стену с достаточной силой, чтобы разбить камень и разбросать свежий мусор по всей пещере.
На этот раз Фальтирис сдержал рычание, но воздух в его легких разжег пламя в груди. Его сердечный огонь взревел в предвкушении, когда внутри него разгорелся жар, быстро превзойдя окружающий его красный жар.
Ярость клокотала в его груди, заставляя его растущий огонь гореть только жарче — достаточно жарко, чтобы причинить ему боль. Первое появление кометы свело на нет столетия завоеваний, и за ним последовали столетия наблюдения за драконьим родом, опустошенным затяжными последствиями драконьего истребления. Хотя многие из его воспоминаний становились все более туманными с каждым возвращением кометы, он не мог забыть то, что было потеряно, не мог забыть, что ему было предназначено парить над этим миром как его повелителю, как вершине своего вида.
Хотя он страстно желал выпустить это пламя, придать своей ярости физическую форму, какой бы мимолетной она ни была, он проглотил это желание. Нерастраченный огонь бурлил, как магма, в его животе, увеличивая его дискомфорт в десять раз.
Извергающийся драконий огонь, несомненно, был бы желанным катарсисом, каким бы незначительным он ни был, но Фальтирис не мог позволить своим мыслям так запутаться от эмоций. Такой сильный огонь мог привести к обрушению этой пещеры, что означало бы не только тяжесть горы, обрушивающейся на него, но и снижение защиты от красной жары. Это логово уже было достаточно повреждено за столетия, чтобы поставить под сомнение его стабильность. Еще какой-нибудь ущерб…