Она взмахнула рукой с большей скоростью, чем он думал, что она на это способна. Рыбий хвост ударил Фальтириса по щеке, вызвав влажный шлепок. Хотя он почувствовал лишь слабое жало и струйку воды, стекающую по его чешуе, он мог только потрясенно смотреть на нее, все слова, которые он хотел сказать, замерли у него на языке.
Эллия выдержала его пристальный взгляд, когда подошла ближе.
— Дракон, ты не просто назвал меня слабой и беззащитной. Я охотница. Я охотилась и убивала зверей этой пустыни с тех пор, как повзрослела. А это, — она подняла вялую рыбу, которой ударила его, — должно быть нашей утренней едой.
Он сжал губы в тонкую линию, ноздри раздулись.
— Ты ударила меня рыбой.
Она широко улыбнулась, сверкнув белыми зубами.
— Кто знал, что рыба может служить двум целям?
— Удар форелью по мне не отменяет опасности, которой ты себя подвергла, Эллия.
Его пара вздохнула.
— Фальтирис, я в порядке. Я спустилась из твоего логова и пошла по ущелью прямо сюда. Мне не грозила никакая опасность, с которой я не могла бы справиться.
Она посмотрела на рыбу в своей руке.
— Я просто хотела удивить тебя свежей едой, когда ты проснешься.
Серьезность ее объяснения глубоко пронзила грудь Фальтириса. Его маленькая охотница пыталась обеспечить его едой. Все было не так, как должно было быть, но он не мог не находить это милым. Конечно, он не должен был радоваться этому.
— Тебе запрещено подвергать себя опасности ради меня, Эллия, — сказал он с рычанием, потянувшись вперед, чтобы обхватить ее затылок и заставить ее посмотреть на него. — Как я могу защитить тебя, если тебя нет рядом со мной?
Эллия нахмурила брови.
— Я не так слаба и беззащитна, как ты думаешь, и я не могу всегда быть рядом с тобой.
— Я соглашусь с твоим первым пунктом. Ты не слаба и не беззащитна, по крайней мере, по человеческим меркам. Но о втором… Где еще ты будешь, как не со мной?
— Я умею охотиться.
Она стряхнула его руку и прошла мимо него к берегу реки, где бросила рыбу в грубую корзину, которую она сплела из травы — корзину, уже наполненную рыбой.
Фальтирис последовал за ней, стряхивая воду с хвоста и нижней части крыльев. Она не раз называла его упрямым, и он не мог с этим спорить, но она могла быть достаточно упрямой, чтобы сравняться с ним.
— И мы не говорим о твоих способностях, Эллия. Мы обсуждаем — должен — и — не должен —, — могу — и — не могу. Тебе не следует выходить наружу в одиночку, независимо от твоих навыков.
— Я отправилась в этот каньон одна, под Красной кометой.
Она окунула кончик своей палки в реку, ополоснула ее, прежде чем наклониться вперед, чтобы вымыть руки.
— Я столкнулась с тобой один на один. И я все еще здесь, чтобы рассказать эту историю.
Чуть больше недели назад это напоминание разозлило бы его. Теперь все, что он мог сделать, это вспомнить ее мужество, ее уверенность и гордиться этим.
— В этом мире нет других существ, которых можно было бы победить простым прикосновением, Эллия.
Эллия встала и повернулась к нему лицом.
— Это женщины моего племени, которые обеспечивали многих, многих поколений. Мы гордимся нашей силой, нашим мастерством и нашей самоотверженностью, чтобы сделать это. Если я не могу этого сделать, то какая от меня польза? Неужели я должна быть всего лишь свиноматкой?
Фальтирис сократил расстояние между ними и обхватил ее лицо руками, пристально глядя в ее темные глаза.
— Твоя ценность заключается в тебе самой, а не в том, что ты можешь предоставить. Ты никогда не будешь чем-то меньшим, чем Эллия, и ты уже бесценна.
Он провел большими пальцами по ее щекам.
— Я не приказываю тебе прекратить охоту. Но если ты хочешь охотиться, ловить рыбу, делать что угодно, делай это со мной.
Она подняла руки, обвила пальцами его запястья и мягко улыбнулась.
— Спасибо.
Фальтирис наклонился ближе, закрыл глаза и прижался губами к ее губам. Ее запах наполнил его ноздри, и он глубоко вдохнул его. Несмотря на то, что его обоняние ослабло, не попробовав воздух на язык, он почувствовал что-то другое в ее запахе, что-то неуловимо изменившееся. В нем появился новый оттенок сладости. Это несло в себе новое очарование, но вместо того, чтобы просто раздувать пламя его желания, это подпитывало его собственничество, его потребность защитить ее.
Он положил одну руку ей на затылок, а другую опустил на спину, наклонился вперед и опустил ее в углубление, углубляя поцелуй. Ее живот ударился о его член, посылая мучительный трепет через него.