Глава 17
Эллия открыла глаза. Какое-то время все, что она могла делать, это в замешательстве смотреть на каменный потолок над ней. Это было знакомо, но это было… неправильно. На него падало слишком много солнечного света, и в отличие от потолка в пещерообразном логове Фальтириса, этот висел достаточно низко, чтобы она могла коснуться его кончиками пальцев, если бы встала и прыгнула.
Неужели Фальтирис перенес их в туннель? Нет, это тоже было неправильно. Она провела достаточно времени в этом туннеле, чтобы уже знать, как он выглядит.
Эллия сглотнула и поморщилась. Во рту у нее было такое ощущение, будто она съела горсть песка, а в горле пересохло и болело. Ее тело болело, кожа была липкой и влажной от пота, и ей было слишком жарко, когда на нее накинули одеяло и Фальтирис обернул ее вокруг себя. Как будто этого было недостаточно для дискомфорта, ее желудок почувствовал пустоту и спазмы, как будто он сжимался сам по себе.
Она извивалась, пытаясь выскользнуть из объятий своего дракона, но это небольшое движение быстро истощило ее.
«Почему я чувствую себя такой слабой?»
— Полегче, Эллия, — прогрохотал Фальтирис, его слова вибрировали в ней.
Он крепче прижал ее к себе.
— Фальтирис? — ее голос перешел в хриплый шепот.
— Я здесь, и ты в безопасности.
В его тоне была грубость, не похожая ни на что, что она слышала раньше — это был не гнев или ненависть, а что-то более глубокое. Отчаяние.
Нахмурив брови, Эллия повернула к нему голову и встретилась с ним взглядом.
Его глаза несколько мгновений изучали ее, прежде чем расширились.
— Ты проснулась.
— Воды.
Прежде чем она закончила это слово, Фальтирис сел и схватил бурдюк с водой с тюфяка, на котором они лежали. Он помог ей принять сидячее положение — что было трудно для ее ноющих мышц даже с посторонней помощью — откупорил бурдюк с водой и поднес его к ее губам.
Эллия выпила, закрыв глаза, когда прохладная жидкость попала ей в горло. Была ли когда-нибудь вода такой вкусной? Она потянулась, чтобы схватить бурдюк с водой, глотнув еще, но Фальтирис убрал его, прежде чем она сделала еще один глоток.
— Медленно, — упрекнул ее дракон. — Они сказали, что ты попытаешься выпить слишком много, когда проснешься, и тебе станет плохо, если ты это сделаешь.
— Они? — теперь ее голос звучал яснее, наполненный неприкрытым замешательством.
О чем он говорил? Эллия и Фальтирис были здесь одни, и почему от слишком быстрого питья воды ей стало плохо?
— Другие люди. Твой народ. Эти женщины постоянно прикасались к моей чешуе, хвосту и крыльям, непрерывно болтая все это время. Мне уже много раз приходилось отгонять их. Но они иногда передают полезную информацию, — хмыкнул он. — И твоя мать очень настаивала, чтобы я ухаживал за тобой должным образом, если я останусь с тобой наедине. Ее инструкции — и ее угрозы — были вполне конкретными.
— Моя мать?
Внезапно ее зрение затуманилось, и из глаз потекли слезы. Эллия сморгнула слезы и огляделась. Она была в своем жилище, на своем тюфяке, в месте, которое знала с самых ранних воспоминаний. Копья, которые она изготовила, стояли в одном углу, корзины, которые она сплела своими руками, были выстроены вдоль стены, а глиняные кувшины стояли в аккуратном порядке на резной каменной полке.
— Я дома?
Фальтирис обхватил ее щеку одной рукой и провел подушечкой большого пальца по ее коже. Он медленно выдохнул через ноздри, и тлеющий огонь его сердца усилился в груди.
— Мы дома.
Сердце Эллии сжалось, и она схватила его за предплечье обеими руками.
— Но ты… Почему?
— Я не смог спасти тебя, Эллия. При всей моей силе, я был бессилен помочь тебе, когда ты больше всего в этом нуждалась.
Фальтирис наклонил голову, прижимаясь губами к ее волосам.
— Я не мог смириться с потерей тебя, поэтому я искал единственных, кто мог бы исцелить тебя.
«Дюнные гончие. Меня укусили».
Фальтирис спас ее, вернул в логово, а затем…
Эллия смутно помнила короткие периоды бодрствования и прерывистого отдыха, ощущение, что она тонет, как будто она была в воде, слишком густой и тяжелой, чтобы плавать, не в состоянии достичь поверхности, чтобы вдохнуть.
Она вспомнила, как Фальтирис звал ее.
«И он привел меня домой. Он здесь, среди моего народа».
Несмотря на свою враждебность к людям, дракон Эллии вернул ее в ее племя и остался с ней, заботился о ней.
— Как долго я болела? — спросила она.
— Семь дней.
У Эллии перехватило дыхание. Семь дней? Неудивительно, что она чувствовала себя такой слабой, такой жаждущей, такой голодной. Она знала немногих людей в своем племени, которые так долго выживали после такой тяжелой болезни.