Фальтирис провел большим пальцем по ее нижней губе.
— Я ухаживал за тобой как мог в нашем логове, но твое состояние только ухудшалось. Я принес тебя сюда три дня назад.
— А Красная комета?
— Ушла.
Эллия положила ладонь ему на грудь.
— Ты больше не чувствуешь жара?
— Едва ли. Через несколько дней это станет всего лишь воспоминанием.
Фальтирис вернул мех с водой к ее губам.
— Пей.
Она пила медленно, несмотря на непрекращающуюся жажду, не сводя с него пристального взгляда.
Шкура, висевшая над дверным проемом, щелкнула, и Сакала, одна из коллег-охотниц Эллии, вошла внутрь, неся блюдо с жареным мясом.
— Дракон, — промурлыкала Сакала, ее улыбка была широкой и яркой. — Я принесла еду.
Низкое рычание прозвучало в груди Фальтириса, такое тихое, что Эллия, возможно, не заметила бы этого, если бы не положила на него руку.
Эллия оторвала рот от бурдюка с водой и, прищурившись, посмотрела на другую охотницу.
Глаза Сакалы расширились, и ее знойная улыбка превратилась в восторженную.
— Ты проснулась!
— Оставь еду и приведи Телани, — рявкнул Фальтирис, закупоривая бурдюк с водой и бросая его на поддон.
— Конечно.
Сакала прошла дальше в комнату и поставила блюдо на пол рядом с Фальтирисом.
Эллия не пропустила, как пальцы охотницы скользнули по его плечу, когда она поднялась, и не пропустила дрожь Фальтириса.
Прежде чем можно было сказать что-то еще, Сакала поспешно вышла.
Эллия подняла руку, чтобы взять Фальтириса за подбородок, обхватив пальцами пару шипов на его челюсти. Она притянула его лицо к себе с силой, которая удивила бы ее, если бы не глубокое, жгучее собственническое чувство, кипевшее внутри нее.
— Ты мой, дракон, и я не буду делить тебя, — прорычала Эллия. — Это я заявила на тебя права.
Не имело значения, что традиция всегда диктовала мужчинам племени брать много жен — Фальтирис принадлежал ей и только ей.
Он застонал, и его язык высунулся, ловя воздух. Скользнув руками по ее бокам, он обхватил ее бедра и посадил к себе на колени.
— Не будет никакого обмена, женщина. Ты моя, а золотой дракон берет только одну пару, будь то на всю жизнь смертного или на всю вечность.
Фальтирис наклонил голову и прижался лбом к ее лбу.
— Ты моя навсегда, Эллия. Я боялся, что потерял тебя.
Грубые эмоции в этих последних словах пронзили ее сердце — его страх, его отчаяние, его страсть, его любовь.
Эллия обвила руками его шею и крепко прижала к себе. Она улыбнулась.
— Я охотница. Мое сердце бьется яростно, и оно также бьется верно.
Она провела своими губами по его губам.
— Оно бьется для тебя, Фальтирис.
— И ты скажешь это своим людям в недвусмысленных выражениях. Я растоплю этот утес, если еще одна женщина посмотрит на меня горящими глазами и проведет пальцами по моей чешуе.
Его хватка на ее бедрах усилилась.
— Только ты можешь прикасаться ко мне. Никто другой.
Прежде чем Эллия смогла произнести свою собственную угрозу в адрес своих сестер по племени за то, что они так свободно прикасались к ее паре, громкие голоса — или, скорее, один особенно громкий голос — донесся по коридору. Она и Фальтирис подняли головы.
— Она проснулась, и ты достаточно долго держала меня вдали от нее, Телани, — сказала Диан за мгновение до того, как он нырнул в комнату Эллии, сопровождаемый ее матерью.
Диан резко остановился, когда увидел Фальтириса. Он отступил на шаг, в его глазах мелькнул намек на страх. Затем его взгляд остановился на Эллии, скользнув по ее обнаженному торсу и ее положению на коленях Фальтириса, и его поведение снова изменилось. Он сжал кулаки и уставился на дракона.
Диан поднял руку, ткнув пальцем в сторону Фальтириса.
— Эллия моя. Красная комета не узурпировала мое право требовать ее.
Жар, исходящий от груди Фальтириса, усилился, как и его свечение сквозь чешую. Но когда Фальтирис двинулся, это было сделано с нарочитой медлительностью, хищным контролем и угрожающим видом, который даже Эллия не могла не заметить.
Фальтирис снял Эллию со своих колен, осторожно уложив ее поверх мехов, из которых состоял ее тюфяк. Он задержался, чтобы мимолетно поцеловать ее в губы, прежде чем подняться и встать во весь рост — более чем на голову выше Диана и намного шире в плечах. Его крылья слегка расправились, когда он шагнул вперед, заполняя маленькую комнату своим присутствием, не оставляя места ни для чего другого. Даже когда он слегка наклонил голову, его рога царапали потолок.