Диан отступила еще дальше.
— Твое утверждение так же пусто, как и твое высокомерие, человек, — сказал Фальтирис, его грохочущий голос заполнил то пространство, которого не было в его теле. — Взгляни на нее так еще раз, и ты потеряешь свои глаза. Ткни в меня пальцем еще раз, и ты потеряешь их все. Еще раз заговоришь со мной в таком тоне, и ты лишишься языка.
Телани встала перед Фальтирисом, преграждая ему путь.
— Ты не можешь причинить ему вреда, дракон.
— О, но я могу, жрица.
Фальтирис наклонился вперед, глядя прямо поверх головы Телани, не сводя глаз с Диан.
— Ему не нужны глаза, пальцы или язык, чтобы распространять свое семя. И хотя его молчание было бы желанным, возможно, вашему племени будет лучше избавиться от его напряжения всем вместе.
— Фальтирис, — сказала Эллия.
Как бы ей ни нравилось видеть, как Диан съеживается и ставится на его место, она не хотела, чтобы ему причинили боль.
— Он всего лишь избалованный ребенок. Вернись ко мне.
Ноздри Фальтириса раздулись, и из них вырвались крошечные язычки пламени. Диан отшатнулся назад, чуть не сорвав кожаную дверную створку, когда он упал на спину и выбрался из комнаты. Как только Диан ушел, Фальтирис взглянул на Телани, кивнул ей и вернулся к Эллии.
Телани сократила расстояние между ней и Эллией, опустилась на колени и обняла дочь, крепко сжимая ее. Эллия обняла мать в ответ.
— Моя сильная, храбрая дочь. Я так благодарна за то, что ты дома, за то, что ты проснулась, за то, что снова вижу радость на твоем лице.
Телани взглянула на Фальтириса.
— Пожалуйста, не избавляйся от Диана — или кого-либо из нас — с ходу. Внутри него есть хороший человек, которого нужно только раскрыть, и его поведение — всего лишь результат его важности для нашего племени.
— Это не оправдывает его поведение, — ответил дракон.
— Это не так. Но твое присутствие, я думаю, заставит его задуматься о своем положении и своих действиях. Он больше не будет беспокоить Эллию.
— Так или иначе, Телани, твои слова окажутся правдой.
Телани отстранилась, обхватила лицо Эллии ладонями и улыбнулась, встретившись взглядом с дочерью.
— У тебя свирепая пара. Я должна была знать с тех пор, как ты была маленькой девочкой, что для того, чтобы сравниться с тобой, потребуется нечто столь же могущественное, как дракон.
Она наклонилась вперед и поцеловала Эллию в лоб.
— Отдыхай, ешь, набирайся сил снова. Я прикажу принести тебе немного бульона, и если вам понадобится что-нибудь еще, дайте знать.
— Спасибо, мама, — сказала Эллия с улыбкой.
Когда Телани ушла, Эллия посмотрела на Фальтириса, и ее улыбка стала шире.
— В твоей усмешке есть озорство, человек, — сказал он, настороженно глядя на нее. — О чем ты думаешь?
— Просто то, что ты вел себя как избалованный ребенок, когда я впервые встретила тебя, дракон.
Он с рычанием опустился на тюфяк рядом с ней.
— Я вел себя как древний дракон, на которого претендовал красивый маленький человечек. К счастью для этого маленького человечка, с тех пор я очень привязался к ней.
Он поймал ее за бедра и снова усадил к себе на колени. Его хвост собственнически обвился вокруг ее ноги, слегка поглаживая кожу вокруг покрытых струпьями укусов.
Эллия протянула руку, чтобы убрать его длинные светлые волосы с лица, заправив их за заостренное ухо.
— Этот маленький человек тоже очень привязался к своему дракону. Возможно, она даже полюбит его.
— Возможно?
Фальтирис обхватил ее подбородок рукой, наклоняя ее лицо к своему. Ее взгляд сразу же встретился с его яркими голубыми глазами, которые были глубже и красивее, чем небо даже в самые ясные дни.
— Для меня нет возможно, Эллия. Я люблю тебя.
— И я люблю тебя.
Она наклонилась вперед и поцеловала его в губы, но отстранилась, прежде чем он смог углубить этот поцелуй. Ее брови нахмурились, когда она снова посмотрела ему в глаза.
— Когда ты сказал раньше, что мы были дома…
— Я не шутил. Если это, то место, где хочет быть моя пара, то я буду там. Что хорошего в логове без моей женщины, которая наполнит его теплом и жизнью?
— Ты уверен, что хочешь… остаться здесь?
Ее грудь сжалась, и эмоции сдавили горло, затрудняя произнесение слов. Слова, которые он произнес в гневе семь дней назад, все еще были свежи в ее памяти.
— Жить здесь с… со всеми этими…
Фальтирис убрал руку и прижал большой палец к ее губам, заставляя ее замолчать. Он наклонился ближе, и когда заговорил снова, его голос был мягким, но непоколебимым, заставляя ее чувствовать себя так, как будто во всем мире не было никого, кроме них двоих.