Он протянул руку и, вытащив из кучи тряпок скатерть, одним движением расстелил ее на сене.
— Перекатись-ка сюда, дорогая, — сказал он, привставая на колени. — Я не хочу, чтобы ты исколола соломой свои прелестные грудки.
Его крепкие руки помогли Жанне перевернуться на живот. В следующее мгновение он снова оказался у нее между ногами. Теперь он вытирал ей спину и ягодицы, и эта медленная ласка едва не свела Жанну с ума. Она словно погружалась в горячий туман, и ее тело плавилось и текло под его руками. Почему-то теперь, когда она не могла видеть, что он с ней делает, ласки Сэнтина стали еще более эротичными, и Жанна бессильно корчилась от острой тянущей боли в животе, чувствуя властные прикосновения его рук и почти незрячий взгляд его темных глаз, затуманенных острым желанием. Между тем дыхание Сэнтина стало лихорадочно-быстрым, и Жанна поняла, что он тоже доведен до предела этой любовной игрой. «Боже, — взмолилась Жанна, сжимая руки в кулаки и впиваясь ногтями в мякоть ладоней. — Скорее! Скорее же!..» Ей казалось, что еще немного, и она не выдержит этой пытки.
Сэнтин мягкими движениями стряхивал прилипшие к ее влажной спине сухие травинки.
— Я так и знал, что ты поцарапаешься, — сдавленно шепнул он. — У тебя такая тонкая, такая нежная кожа…
Его палец скользнул вниз вдоль ее позвоночника, коснулся поясницы и соскользнул в мягкую впадинку между ягодицами.
— Вот здесь у тебя маленькая царапинка…
Она почувствовала на спине его горячее дыхание, и губы Сэнтина прижались к означенному месту легким, как паутина, поцелуем, который обжег Жанну, словно удар электрического тока.
На этом ее долгое ожидание закончилось. Раф издал громкий, протяжный стон и, не заботясь более о том, чтобы действовать нежно и ласково, двумя быстрыми движениями перевернул ее на спину и улегся рядом с ней на импровизированном покрывале. Рот Сэнтина с жадностью прижался к ее губам, а его руки с лихорадочной поспешностью забегали вверх и вниз по ее спине. Из горла Сэнтина рвались короткие глухие стоны, которым вторил гортанный голос Жанны.
Все внутри ее уже давно было охвачено таким жарким огнем, что ей казалось — еще немного, и она заживо сгорит в этом пламени, если Раф не даст ей того, чего ей так отчаянно хочется. Она не могла бы сказать, кто первым сделал шаг навстречу другому, но это было уже не важно. Самое главное, что они вдруг оказались слиты в одно. Жанна впилась пальцами в его крутые плечи, а лицо Рафа исказила гримаса яростного блаженства.
В следующее мгновение, действуя с непостижимой быстротой, которая застала Жанну врасплох, Сэнтин перекатился на спину так, что она оказалась на нем. Встретив вопросительный, слегка растерянный взгляд ее расширенных глаз, он сильнее нажал руками на ее бедра, добиваясь того, чтобы восхитительный контакт между их телами стал еще более глубоким и чувственным.
— Я должен видеть твое лицо, — хрипло пояснил Сэнтин, и Жанна почувствовала, как его бедра под ней поднимаются вверх, опускаются, снова поднимаются, атакуя с силой и яростью, от которых у нее сразу же захватило дух. — Я хочу видеть твое лицо, — повторил Сэнтин, — и знать, что его выражение вызвано тем, что я с тобой делаю.
Он поднял руки и накрыл ладонями ее подпрыгивающие в такт его движениям груди.
— И я хочу держать тебя вот так…
Жанне показалось, что она вот-вот взорвется, рассыплется миллионами горячих искр, и она задвигалась в такт той же бешеной и напористой мелодии, которая вела за собой Рафа. На его выпады она отвечала с не меньшей энергией и силой, и их тела производили странный сухой звук, хотя оба уже были мокры от пота. Темп и сила их яростных движений были столь близки к своему максимуму, что Жанна поняла: еще немного, и они оба сгорят в одной ослепительной вспышке — точь-в-точь как ворвавшийся в атмосферу метеорит, летящий с космической скоростью в неизведанных пространствах.
И действительно, прошло всего несколько неправдоподобно коротких, неповторимых мгновений, и бушующий гейзер их обоюдной страсти иссяк, оставив их — мокрых, дрожащих, задыхающихся, — лежать в объятиях друг друга. Вершина осталась позади, но руки Сэнтина не потеряли своей властной силы, и Жанна — слишком ослабевшая и утомленная — только крепче прильнула к нему, стараясь поглубже уйти в его уютное тепло.
Так, в полудреме-полузабытьи, прошло несколько минут или, быть может, несколько часов. Потом горячие губы Сэнтина прижались к ее виску и запечатлели на нем такой легкий поцелуй, что он показался Жанне совершенно бесплотным — особенно после предшествовавшего ему буйного пира страстей. Пальцы его осторожно убрали с лица Жанны рассыпавшиеся в беспорядке волосы.
— Бог мой, это было что-то потрясающее! — негромко сказал он. — Я чуть было не потерял голову. Поверь, я еще никогда не встречал таких женщин, как ты. А ведь ты только делаешь свои первые шаги на этом поприще… и я жду не дождусь, когда ты наберешься достаточно сексуального опыта! — Он усмехнулся негромко и как-то смущенно. — И, по правде говоря, я сам не прочь заняться практической стороной твоего обучения!
— Так или иначе заниматься этим придется именно тебе, — томно отозвалась Жанна, поудобнее устраиваясь у него на плече. — После сегодняшнего я вряд ли когда-нибудь сумею двигаться без посторонней помощи.
— Бедняжка… — без тени насмешки протянул Сэнтин, снова касаясь губами ее лба. — Ты пока еще новичок в игре. Неудивительно, что ты так вымоталась. Впрочем, сама виновата — не нужно было быть такой обольстительной и сексуальной. Тебе известно, что, когда я вижу тебя, я начинаю сходить с ума от желания?
Как она могла не верить ему, если сама чувствовала то же самое?
— Не слишком-то вежливо с твоей стороны возлагать всю вину на меня, — заметила она сонно и еще крепче прижалась к нему. — По-моему, инициатива исходит в основном от тебя.
— Учитывая твой малый опыт в таких вещах, я стараюсь избегать любых действий, которые могли бы напугать тебя и убить стремление к совершенствованию, — хитро прищурился Сэнтин. — Согласись, с моей стороны было бы весьма недальновидно нанести тебе психологическую травму и тем самым воздвигнуть непреодолимый барьер перед твоей инициативой.
Жанна грубовато, не по-женски, фыркнула, но ничего не ответила. Она была слишком счастлива и вместе с тем чувствовала себя слишком усталой, чтобы тратить силы на шутливую пикировку.
Так, то дремля, то лениво переговариваясь, они лежали еще довольно долгое время, не замечая течения минут и прислушиваясь лишь к стуку дождевых капель по крыше амбара. В конце концов Сэнтин отчетливо и громко хихикнул, и Жанна, сразу насторожившись, подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо.
Губы Сэнтина довольно подрагивали, а в глазах прыгали хитрые чертики.
— Знаешь что, — сказал он, — за свою жизнь я слышал немало историй о фермерских дочках из захолустья. — Он прервался, чтобы чмокнуть ее в нос. — И теперь, когда я близко узнал одну из них, — закончил он торжественно, — я верю каждому слову.
Солнце садилось, и небо на западе уже окрасилось в нежный лавандово-розовый цвет, когда личный вертолет Сэнтина опустился на посадочную площадку на территории поместья. Пока Жанна любовалась закатом, Сэнтин открыл дверь и выбрался наружу. Потом он помог Жанне спуститься и захлопнул дверцу машины.
— Похоже, здесь не было никакого дождя, — заметила Жанна, удивленно озираясь.
— Придется, видимо, признаться… Дождь в заповеднике я устроил нарочно. Надо же мне было как-то заманить тебя на сеновал, чтобы заняться любовью, — сказал Сэнтин с притворным вздохом, и в первые секунды Жанна даже не поняла, серьезно он говорит или шутит.
— Нет, в самом деле… — с растерянной улыбкой протянула она, когда он взял ее под руку и повел к усадьбе.
Сэнтин поглядел на нее насмешливо.
— Для нас его тоже все равно что не было. Мы его почти не видели — только слышали, а что промокли, так это же не главное! Главное, мы сумели высушить друг друга как следует.
Вместо ответа Жанна показала ему язык, и Сэнтин негромко рассмеялся, больно сжав ее локоть. Почти до вечера они оставались на сеновале, чередуя занятия любовью с отдыхом, а порой даже засыпая в объятиях друг друга на короткие мгновения. В таком темпе они могли наслаждаться сексом сколь угодно долго, и Жанна только удивлялась, как они вообще вспомнили о необходимости возвращаться.