Варя между тем нашла видеозапись, которую сделала, когда ее взяли на «штопку» очередного разрыва — включила и придвинулась к Яснолике, чтобы посмотреть вместе.
— Да, со стороны кажется, будто они делают всё играючи, — оценила та мастерство команды Зима. — Надо же, Вран почти не изменился, только тощает и тощает… Но сколько же Снежка сил тратит каждый раз, подумать страшно! И ты будешь уверять, будто ты ему не нужна?!
— В этом-то смысле нужна, конечно, — буркнула Варя.
Яснолика покачала головой, невесело улыбнулась:
— Ты не понимаешь. Найти в ком-то опору, когда чуть не каждый день прощаешься с жизнью — что может быть дороже? Знаешь, как я вцепилась в него тогда? В Снежена, хоть тот был малолетним мальчишкой. Кудеяр Смур вырвал нас из лап черных, когда Росана билась с ними на последнем издыхании. Но она смогла выиграть время — и синегорский король со своим войском успел, смял черных с их нежитью. Вытащил нас, привез к себе — передал Храниславе и снова унесся воевать. И там я, потерявшая голос, потерявшая речь на несколько недель — увидела его. Златоглазый серьезный мальчишка. Тогда еще у него в няньках был юный Вихрь, тот заряжал ему накопители, и Снежен мог пользоваться своим огромным даром без опасений выгорания, к тому же уроки ему задавал сам Грозоврат… О, я будто очутилась в сказке, где было возможно всё! Я прилипла к Снежику, словно приклеенная, видя в нем героя — надежду трех королевств. И тот проникся ролью защитника, ходил со мной к придворным лекарям, и при нем я была послушной. Меня даже не пугало безумие Милонега, его временное умопомешательство — переведя дух в безопасности, брат впал в буйство, отказываясь верить в случившееся. Кричал, звал родителей, хотя мы оба были там, когда их убили… Я же переживала свое безумие. Я предпочла запереть прошлое поглубже в памяти — и выплеснула пыл сердца на Ледомира. Как же он смущался поначалу, — хихикнула она. — Потом смирился, привык ко мне. А вскоре тетка Буря отослала нас всех к Твердиверу, потому что понимала, что не может уделить нам должное внимание, когда сама разрывается между вечно рискующим жизнью мужем и новорожденной Зорькой. Ну, и во дворец к ним лезла всякая нежить, упорно пытаясь нас с братом достать… В Златограде Ледомир сделался ответственным донельзя — как же я была счастлива чувствовать себя под его надежной опекой!.. Только мне кажется, он и сейчас слегка путает ответственность и любовь, как ты думаешь?
— Есть такое, — не могла не согласиться Варя.
— А мелкие — что мы вообще тогда понимали? — продолжала Краса со светлой ностальгией. — Он стал моим якорем в шторм… Но я понятия не имела, что он решит, будто любит меня. Вот чем хочешь поклянусь — к любви наши чувства не имели никакого отношения!
— Угу, — надула губы Варя. Так она и поверила! Принц с принцессой в чужой стране, каждый со своей трагедией за плечами, обоим по пятнадцать лет (в земном исчислении) — какая тут может быть влюбленность?!
Яснолика поняла ее справедливые сомнения.
— Это моя вина, — покаялась она искренне. — Привязанность, вызванную моей слабостью, моими страхами, он принял за влюбленность. Но это вовсе не то чувство, с каким мужчина и женщина должны идти к алтарю! Мы просто хорошие друзья.
— Да конечно! — фыркнула Варя.
— Ну, знаешь!.. Пусть, если ты жаждешь это услышать! — воскликнула Краса. — Да, Зимослав Ледомир меня любит!
Варя поежилась — одно дело подозревать, и совсем другое — услышать-таки из уст соперницы.
— Любит! — продолжала та торжественно, — ничуть не меньше, чем Зореславу-Сияну! Хотя иной любовью, потому что Зорька младше и выросла у него на глазах.
— Но почему же тогда он, узнав о завещании деда, готов был пожертвовать королевствами ради шанса быть с тобой?! — вскричала в сердцах Варя, не сдержалась.
— Кто тебе это сказал?! — подняла голос и Яснолика.
— Он сам!!! — заорала та.
Финик возмущенно тявкнул.
Обе сели обратно на свои места. Варя в ярости вгрызлась в очередную печеньку.
Краса долго подбирала слова, шумно дышала, открывала и закрывала рот, теребила косу.
— Снежена тоже можно довести до безумия. К счастью, он срывается очень редко. К несчастью, он понятия не имеет, что такое любовь. Я сама не сразу поняла — она не равна привязанности, доверию или симпатии. Когда уяснила это для себя — сбежала. Но для него это чувство до сих пор остается загадкой.
— Или, ожегшись однажды, он больше никогда не захочет открыть сердце снова, — буркнула Варя.
— Нет, это другое! — возразила Яснолика. — Он не потому взбесился тогда, что нас разлучили, вовсе нет! А потому, что ему запретили влюбляться — приказали забыть о собственных порывах, потому что его ждет определенная заранее судьба, решенная задолго до его рождения. Представь, каково ему было? Ты знаешь, как нас, наследников, воспитывают? С пеленок мы только и слышим: ты должен, ты обязан! То, другое, третье, сотое — твой священный долг перед народом, королевством, перед славными предками. Поэтому ты не имеешь права ошибаться, не можешь следовать за сердцем, не прислушиваясь к голосу разума — и хору советников. Ты должен быть мудрым, сильным, справедливым, достойным — должен! А собственные желания утолишь, если они не будут мешать высокому идеалу, которому нужно всегда соответствовать. И вот когда ты окружен запретами со всех сторон, тебе вдруг объявляют, что партия, которую ты сам выбрал, взвесив все выгоды от объединения династий, уверенный в своей правоте и во взаимности избранницы — эта партия невозможна, потому что ты не учел другие свои обязанности, которые нарочно держали от тебя в тайне. Хорошая шутка, а?
— Ну да, есть от чего взбеситься, — вынужденно согласилась Варя.
— Но ты всё равно мне не веришь.
— Это лишь слова! А доказательств нет!
— Да где ж я тебе возьму доказательства-то? — изумилась королевна.
— Учти! — стояла на своем Варя, грозно сверкая слегка хмельными очами, — если я пойму, что он по-прежнему любит тебя, я уйду! Вернусь в свой мир, начхав на все проклятия!
— Да как я доказывать-то буду?! Сама посуди! Ну хочешь, попробую его соблазнить, а он откажет мне в близости.
— Конечно, откажет! После того, как спал со мной — он же порядочный парень! Поставь его перед выбором без пошлостей.
— Если мы обе спрыгнем с обрыва…
— Он поймает меня, — перебила Варя, — потому что посчитает меня более беспомощной, а себя связанным долгом.
— Ну тогда я не знаю! — сдалась озадаченная королевна.
— А вот придумай! — мстительно поставила ультиматум Варя.
Препирались они еще долго — пока вино не закончилось в третий раз. Замерзнув на посвежевшем ночном воздухе, под ручку вернулись в особняк.
Яснолика привела невнятно бубнящую и порывающуюся тихонько буянить собутыльницу к себе в покои под предлогом:
— Пошли, одолжу тебе ночнушку!
— Я предпочитаю спать в пижамах! — заартачилась гостья.
— А я не для сна предлагаю, — захихикала не менее теплая хозяйка. — Подберем такую, чтобы тебе было стыдно ее надеть, а Снежику приятно с тебя ее снять.
— Это для чего ж ты такие ночнушки у себя в шкафу держишь?! Ежели живешь отшельницей!
— Так говорю ж, дядюшки то и дело присылают отборных мужчинок — то художников, то музыкантов, то звезд театра, то цвет рыцарства. Зимой оперный тенор приезжал.
— Петь?
— Какое! По дороге простудился, только сипел. Зато к Нежке посмел приставать с непотребствами — так я его сразу обратно в столицу выпнула.
— И правильно! Нежка у тебя нежный, ему Чаруши хватит за глаза. А тебе какие парни нравятся?
— Высокие!
— Как Зим?
— Примерно. И стройные!
— Точно как Зим! — и насупилась.
— Нет, еще стройнее.
— Тощие, что ли? Чтобы откармливать? Логично! Хотя Зимка тоже не толстый… А по профессии? Исключительно артисты?
— Отнюдь! Например, ювелиры бывают очень даже хороши.
— Ну, тоже художники в своем роде. Знаю я одного — и тощий, и с харизмой… Финик, ты где? Где мой песец?!
— Ты ему на хвост села, не слышишь, что ли, как ругается?
— А… Ой, Финик, прости, не заметила тебя.
— Да ладно причитать, только мех помяла.
— Ой, Финик! — Варя обняла кролика и повалилась с ним на широкую принцессину кровать, намереваясь облить зверюшку слезами: — Оказывается, ты вовсе не Финик! У-у!.. Оказывается, ты у меня уже старенький! С трагичной судьбой!..