— Значит, это они и высосали всю энергию из эфира?
— Им для жизни надо, куда деваться!
— У нас дома тоже дракончик есть, с кулак размером. Варя завела. Когда он спит или скучает, то делается прозрачным, как стекло.
— Это нормально! — заверил мужчина. — Станет покрупнее, сможет полностью уходить в глубину — искать будете, не найдете днем с фонарем.
— На глубину?
— Ну, как здешних ребят в школах учат: есть четыре измерения — время, высота, ширина, длина. Про пятое — глубину — тут знают кошки, психи да драконы.
— И… что мне с ним дальше делать?
— Если не напрягает пока, подержи у себя. Как подрастет до размера лошади — сюда привози, выпустим в стаю. Что непонятного? Не знаешь, как привезти?
— Да нет, сообразим как-нибудь, через балкон, может, запустим, — улыбнулся Зим, вспомнив прецедент. — Просто у нас нет лошадей, только коровы и сайгаки.
— Ну, значит измеряй в коровах! — хохотнул мужчина. Оживился: — Погоди, а сайгаки ваши — это такие косматые рогатые с крыльями? Бывал я однажды в ваших благословенных краях! В далекой юности, потом тяжел стал для прыжков… Погоди, а букинист тебе не родня случайно? То-то, думаю, кого-то ты мне напоминаешь! Как же, я к нему частенько захаживаю — отличный мужик!..
* * *
В лучшую столичную кондитерскую «Любовь принца» ворвалась юная чародейка. Копна непокорных лимонно-желтых кудряшек беспокойно колыхалась грозовым облаком:
— Где он?!
— Кто? — изумилась молодая хозяйка, сдобная румяная особа с русой косой.
— Венцемир Хвощ! Кто же еще?! — Чаруша металась по помещению, натыкаясь на стулья, заглядывая под столики и за витрины.
Хозяйка искренне порадовалась тому, что в этот утренний час в ее заведении не бывает посетителей. (Самые ранние пташки уже успели шустро разобрать особые булочки к завтраку).
— Господин капитан условился, что зайдет перед вторым завтраком. Хотите подождать его? За чашечкой чая с пирожным? Позвольте предложить — свежайшие корзиночки! Только что закончила украшать кремом.
— Я подожду! Уж я подожду! — кипела Чара. Встала напротив кондитерши, уперев в оную пронзающий взор пылающих очей: — Погляжу, как он мне с тобой изменяет!!!
— Что вы себе позволяете? — вскинула бровки барышня. — Я честная девушка! Зарабатывающая на жизнь честным трудом! Мне патент на это заведение выдал сам его величество Путивест Грозоврат!
— Да что ты говоришь? Тебе лично?
— Лично! Моей бабушке! А вы-то кто такая, сударыня?
— Я — невеста капитана королевских рыцарей! Чара Черемша!
— Чаруша? — хозяйка мигом переменилась в лице, от праведного гнева к доброжелательному беспокойству: — Ох, тогда вам нельзя здесь оставаться! Идемте, спрячетесь.
— Да ты что? Почему это мне нельзя? — попыталась вырваться Чара, но кондитерша была выше на две головы и гораздо сильнее от привычки к физическому труду.
— Ш-ш! — улыбнулась та, выпроваживая шумную гостью в дверь заднего помещения. — Он как раз идет — вон, в окне мелькнул! Такой пунктуальный молодой человек! Ах, как вам с ним повезло!..
И, подмигнув, притворила дверь, оставив щелочку, чтобы чародейка могла подсмотреть и подслушать.
Чара едва не лопнула от ревности, слушая, как ее ненаглядный капитан, едва переступив порог, разразился фонтаном комплиментов в адрес скромно отшучивающейся хозяйки.
Но явился он не просто поболтать, а забрать заранее заказанный торт. Чара вся извелась, гадая, кому это он приготовил такой роскошный сюрприз. Кондитерша выставила на прилавок коробку, в которой мог бы уместиться, свернувшись клубком, взрослый зяблик!
— И надпись, как вы просили, — приподняла крышку коробки хозяйка.
— Чудесно! Выше всех ожиданий! Сколько с меня?
— Вы оплатили вперед.
— О, нет! Такое чудо не может быть столь дешево! Прошу, не стесняйтесь назвать настоящую цену!
— Ах, перестаньте, господин капитан! Ну, разве что, если вам так угодно, накиньте медяшку за бантик.
— Извольте.
— Это серебро, а не медь.
— Так и ленточка золотая! Какая красота!.. А, нет. Позвольте-ка я бантик сам завяжу.
— Как вам угодно. Но разве вы не спешите?
— Спешу, сударыня, но на идеальном торте должен красоваться идеальный бантик. Хм, прошу прощения, отниму у вас еще минутку, попробую завязать так…
Чара за дверью скрипела зубами, а хозяйка хмуро поглядывала на улицу, благо окошко в заведении было высоким и шириной во всю стену, с длинным подоконником, служившим столом и витриной.
Вновь звякнул колокольчик на входе — на пороге обозначился господин казначей.
— Венцемир? — с удивлением и не очень дружелюбно глянул он на приятеля.
— Будигор, доброе утро, — отозвался тот, не заметив мелькнувшей на его лице досады, так как был всецело поглощен решением своей задачи. — Смотри, какая своенравная мне досталась ленточка!
— Так парчовая же, — пожал плечами казначей. — Брал бы органзу или шелк.
— Нет, ты не понимаешь важность момента! Тут только парча!
Распустив очередной бант, опять не получившийся идеально ровным, Венцемир поднял крышку коробки. Заглянув, Будигор прочитал витиевато выведенную кремом надпись:
— «Очаровательная Чара, очарован вами! Будьте моей женой!» Хм…
— Что значит твое «хм»?! — вскинулся Венцемир.
— Что я рад за тебя, дорогой друг, — с постной миной сообщил казначей. — Если дама согласится, в будущем тебя ожидает бурная женатая жизнь, полная незабываемых эмоций и разнообразных приключений.
— Да что ты сам-то знаешь, — фыркнул капитан рыцарей.
Будигор забрал у него злосчастную ленточку, легкими чарами исправил ее измятый вид — и аккуратно завязал коробку, украсив бантиком.
— Идеально… — ахнул Венцемир. Засияв, схватил коробку и поспешил к выходу.
— Наконец-то, — буркнул казначей.
Развернулся к кондитерше, изобразив на лице самую счастливую улыбку. Та, стрельнув глазами, кокетливо перебросила косу через плечо вперед и пригладила пальчиками ту ее часть, что пришлась на пышный бюст.
— Господин казначей, как приятно, что вы так часто заходите в мое скромное заведение.
— Всегда к вашим услугам, сударыня. Пробегаю мимо по делам, гляжу — а ноги сами сворачивают к вам!
— Потому что здесь есть много вкусненького, — хихикнула кондитерша.
— О да! — выдохнул тот, — просто слюнки текут, как вспомню аромат вашей… сдобы?
— Ага, сдобы! — рявкнула Чаруша, выбежав из задней комнаты. — Булок, пышек и сиропа!
На пороге развернулась, ткнула пальцем в опешившего казначея:
— Ты меня не видел! Тем более тут! Понял? Здесь — точно не видел! Никогда!
— Угу, — кивнул тот.
Колокольчик звякнул, дверь хлопнула.
— Что-то у меня… — вздохнул Будигор, — аппетит пропал. Простите за беспокойство.
— Ничего, заходите в любое время, господин казначей! — хозяйка проводила его взглядом, насмешливо хмыкнула.
Но только собралась вернуться к делам, как снова «треньк!»
— Веролюта? — удивилась кондитерша. — Какая честь! Лично почтила своим присутствием, не рассыпалась!
Баба Вера деловито прошла к прилавку, и ухом не поведя на непочтительное обращение.
— Не видеть бы тебя, — отозвалась в тон, — да поручить никому такое дело не могу.
Выложила из сумки тряпичный сверток, развернула на столешнице, показав корону белогорской королевы.
— Твое? Забери от греха подальше.
— Было мое, — признала хозяйка. — Теперь вашему Зимославу принадлежит.
— С него отцовского венца довольно. Да твоя дочь браслеты какие-то хитрые недавно подарила, хрусталем украшенные, выглядят, будто лед настоящий. А про корону вашу сам у меня просил убрать куда подальше. Он прятать пробовал, да мелкая егоза умудряется мигом находить. А ей еще рано такие игрушки иметь, ум не дорос до взрослого колдовства.
— Гляжу, ты нелестного мнения об умениях Зореславы.
— Я нелестного мнения о твоих осведомителях! — крякнула баба Вера. — Неужто не слыхала? У нас еще младше принцесса завелась — юла с шилом в мягком месте. Рядом с твоей кровной внучкой поставь — как две капли! Вот удружил нам Путивест, согрешив с тобой!