— Но ведь он напугал вас? — удивился ее возражениям чародей. — Тогда, в день выбора невесты, когда судьба привела вас во дворец — он чуть вас не покалечил, наскочив на своем чумном сайгаке…
— Ой, да бросьте! Это еще вопрос, кто на кого тогда наскочил с разбега, — хихикнула Варя.
— Вы с такой горячностью расспрашивали всех о нем, я подумал, что вы хотите потребовать удовлетворения…
— Я так выглядела со стороны, да? — еще больше смутилась Варя. — Хотя, смотря что подразумевать под «удовлетворением»… — мечтательно протянула она.
— И еще вам предстоит такое унижение от него! — продолжал ей сочувствовать чародей. — Я не могу представить, как вы переживете!
— В смысле? — не поняла Варя, насторожилась. — Что я не переживу?
От волнения в горле пересохло, она схватилась за чашку с остывшим чаем.
— Похищение же! — всплеснул руками Чуролют. — Вас ждет прилюдное унижение, какое для девицы хуже не придумать! Пусть само событие задумано как месть и пострадать должна гордость Лучедара, весь королевский род в лице его высочества будет посрамлен — но вы-то! Похищать будут вас! Выдержите ли вы подобный удар — потерять волю и девичью честь?
— Погодите… — поперхнулась чаем Варя. — Я честь должна потерять? Что, прямо вот прилюдно? Небось, прямо на алтаре? Ну, логично — чтобы с гарантией проклятие снять с королевства… Господи, ладно я! Я уж как-нибудь перетерплю, в обморок упаду в крайнем разе, мое дело пассивное. Но ваш-то Зимослав разве сумеет? Осилит ли такое, хм, испытание своей мужественности?
Настал черед Тугохвалу непонимающе хлопать глазами — чародей уставился на нее, пытаясь понять, о чем речь. Варя покраснела еще больше, но глаза прятать не стала — надо ж тренировать решимость, раз такое приключение затевается! Но даже так — она не отступится. Принцы во всякую эпоху в дефиците, и раз не удосужилась вовремя сделаться королевной — изволь завоевывать своего суженого, пусть и такой ценой!
До чародея вроде бы дошла ее мысль.
— Сударыня, страшусь уточнить, неужели вы подумали…
— Ну да, вы говорили о девичьей чести, — кивнула Варя, понизив голос. — Как еще ее теряют?
— Ох, Великая Матерь… — выдохнул в ужасе Чуролют. — Неужели в вашем мире принято таким зверским образом снимать проклятия?
— Нет, что вы! У нас вообще в проклятия мало кто верит. — Варя готова была под землю провалиться за свою глупость — вот же наболтала невесть что! Стыдоба! — Зато, кстати, невест похищали повсеместно, говорят, в давние времена это было обычной практикой. Ну, если родители были против или сама девица кочевряжилась, вот тогда добрый молодец и снаряжал сани… ну, или не особо добрый… или не молодец, а джигит какой-нибудь…
Тугохвал взирал на нее квадратными глазами:
— Это же смертный грех — брать жену против ее воли! Святотатство пред лицом Создательницы! Да и как потом возможно жить в таком браке?
— Ну, как-то жили, разводиться только недавно вошло в моду, — пожала плечами Варя. — Бывало ведь и такое: невеста сама подговаривала избранника, чтобы тот ее похитил. После тайного венчания молодожены обычно возвращались к родителям прощения просить. Тесть зятю, конечно, для порядка фонарь под глаз ставил, но потом благословляли, куда ж деваться. А иные родители и сами были рады, что за дочерью приданое можно не давать.
— Фонарь? Покаянную лампаду держать заставлял, что ли?.. Впрочем, это не важно. Хм… Кажется, теперь я немного понимаю ваше спокойствие, сударыня, — проговорил Тугохвал, нервно хлебнув чайку. — Если таковы традиционные обряды в вашем мире, то похищение действительно не должно вас сильно пугать. Наши-то барышни подобное посягательство и вообразить неспособны.
— Обещаю, я публично истерить не стану! Разберусь с вашим Зимославом сама уж как-нибудь, — с напускной бодростью отмахнулась Варя.
_____________
В тот вечер Варя, понятно, о медитации даже не помышляла. Какое тут спокойное миросозерцание и глубинное познание собственного «я», коли сердце так и трепещет, так и стремится выскочить из груди — то в голову, оглушая стуком по ушам, то ухнуть в пятки!
Поэтому, побродив задумчивой тенью по тихой на закате школе, потискав Финика, повалявшись в своей комнатке на скомканной постели, съев первый ужин вместе с двойной добавкой, не почувствовав вкуса даже десерта… Варя решилась — и побежала в ювелирную лавку делиться новостями.
— Ты знал! — обличительно воскликнула она с порога.
— И тебе добрый вечер, — невозмутимо отозвался Белокрас Вран.
— Ты знал! — не унималась Варя. — И не сказал мне! Даже не намекнул!
Ювелир соизволил оторваться от своих дел за прилавком, захлопнул учетную книгу и вперил в гостью немигающий взор.
— Из-за проклятия, которое дед наложил на род Злата, Зимослав будет обязан украсть меня из-под венца! — торжествующе объявила Варя. — Прямо во время свадьбы! Похитит невесту! О, я всё равно не верю, что такое возможно!
От избытка эмоций она закружилась по магазинчику, мечтательно прижав руки к груди. Финику, сидевшему у нее на плечах, это не понравилось, он сиганул на знакомый шкафчик, отозвавшийся мелодичным звоном.
— Танцевать иди на площадь, — буркнул ювелир.
— Ты! Почему ты молчал?! — снова обрушилась с упреками Варя.
— Потому что проклятие подразумевало, что невеста должна стремиться замуж именно за Злата, а не наоборот страстно мечтать о похищении, — вздохнул Белокрас. — В этом и был смысл переданной по наследству мести — разбить сердце принцу Белозорья. Даже не знаю, сработает ли теперь вся эта затея. Из-за твоей увлеченности не тем королевичем наша страна может испытать на себе все прелести стихийных бедствий.
— А ничего, что Злату на меня начхать? — прищурилась Варя. — Знаю я или не знаю — не всё ли равно, если при моем похищении сердце здешнего принца никак не пострадает? Даже если бы на моем месте оказалась любая другая девчонка, которая жаждала бы выйти замуж за этого вашего напыщенного красавчика — при таком раскладе разбилось бы только ее сердце. Разве в таком случае месть была бы справедливой? Грозоврат проклял королевский род, а отдуваться — одной невесте?
— Тоже верно, — вздохнул Белокрас. — Путивест Грозоврат об этом не подумал. Гениальный чародей был в ту пору очень молод, влюблен и смертельно обижен на изменщицу — какие тут размышления.
— Изменщицу? — фыркнула Варя. — Все вы мужики одинаковые — во всём вините женщину! Прабабка Лучедара имела право отказать настырному жениху, если он ей не приглянулся.
— Так тебе это подал Тугохвал? — выгнул бровь Белокрас.
— А что, приврал? — мигом навострила уши Варя. — Он сказал, будто этот самый легендарный Грозоврат посватался к прабабке Злата, та обещала подумать, а потом ее увел другой прохиндей, которого она впоследствии сделала королем. Грозоврат от досады, что у него увели невесту, распсиховался — и проклял белозорскую династию. И вот теперь, чтобы проклятье не сбылось, его внуку Зимославу придется похитить невесту Злата прямо со свадьбы. Не так разве?
— Так-то оно так… — покачал головой Белокрас. — Пойдем, я заварю чай.
Варя даже не обратила внимания, что он пригласил ее в задние комнаты. Обычно-то чаи-какао они распивали на территории магазинчика, за низким столиком у окна-витрины.
Оказалось, Тугохвал подал скандальную историю прошлой эпохи деликатно, обойдя молчанием пикантные подробности.
Прежний государь Синегорья действительно был в свое время без памяти влюблен в прабабку Злата — молодую незамужнюю королеву, полновластно правившую Белозорьем. Посватавшись к соседке честь по чести, Путивест Грозоврат предложил руку, сердце, всю мощь своего выдающегося колдовского дара — и объединение двух королевств. Амбициозная королева только об этом и мечтала: спала и видела, как возродит империю, завоюет или подчинит дипломатическим путем Вольнополье — и станет править северным материком нежной, но твердой рукой. Грозоврат с удовольствием отдал бы бразды власти супруге, сам он был по натуре больше чародеем-ученым-изобретателем, обязанности государя его тяготили.