— А, ясно! Это как смена магнитных полюсов у планеты! — осенило Варю. — Еще бы у меня голова не кружилась — от такого-то кульбита!
Учительница то ли поняла ее сравнение, то ли сделала вид, что поняла.
— Лишь непосвященным кажется, будто потоки энергий мало влияют на организм чародея, — пояснила она, словно они сидели на уроке прикладной чаро-биологии. — Влияние самое прямое, на уровне химии: в мышцах много легковозбудимого железа, кровь, лимфа и прочие жидкости подвержены перепадам и приливам, нагреванию и охлаждению, в нервах и мозге проходят разряды, сравнимые с ударами молний, уж что говорить о дыхании! Разумеется, после сильного энерговыброса почувствуешь себя дурно, будто палками битый.
Варю за натягиванием чулок посетила замечательная мысль:
— Можно вас попросить еще об одной услуге?
— Да, конечно, о какой?
— Научите меня заряжать амулеты! Вран уверяет, будто я делаю это бессознательно. Но вдруг я воздействую на кристаллы как-то неправильно? Я ж тогда наврежу тому, кто будет использовать амулет!
— Если хотите, я позанимаюсь с вами, — с некоторым сомнением ответила учительница. — Но ваш наставник — Алояс, и наверняка у него составлен план вашего обучения. Мне не хотелось бы ему мешать, в некоторых вопросах у нас с ним расходятся взгляды на методику. К тому же раньше он сам прекрасно управлялся с накопителями. До переезда в Златоград он служил личным помощником у Зимослава Снежена. Правда, после несчастия, случившегося с их наставником, отцом королевича, аура Алояса изменила рисунок, и, к сожалению, он потерял многие уникальные навыки, в том числе способность обращаться с кристаллами. Я уверена, он знаком с вашими наклонностями куда лучше, чем я, и его уроки будут для вас гораздо полезнее.
— Ладно, я поняла, — промямлила Варя, огорошенная новыми сведениями. — Всё равно спасибо вам большое. Выходит, энергетика чародея может изменяться?
— Верно, по самым разным причинам, — кивнула учительница. — Сегодня вы сами почувствовали это на себе. Пойдемте? Я провожу вас до уборной.
Варя благодарно кивнула и взяла протянутую руку. Они пошли по коридору: учительница степенно, а Варвара — подпрыгивая на полметра при каждом шагу.
…Финик наконец-то вздохнул с облегчением: он нашел-таки выход из лабиринта скомканного одеяла и выбрался на свободу! Наморщил нос, тряхнул ушами-лопухами — и громко чихнул.
Глава 7
Оказалось, каждый магически одаренный индивид воспринимает потоки энергий, пронизывающих мир, по-своему: кто-то через слух, как звон или вибрации, кто-то кожей — как струи ветерка, глазами — как вспышки света, рассыпанные повсюду искры, особенно яркие в сердцах живых существ… И так далее до бесконечности образов и сравнений.
— Для тебя — это золотые волны, — пояснил для рассеянной ученицы Алояс Вихрь. — Пока что ты видишь их во сне, после тренировок сможешь особым образом концентрироваться и видеть наяву.
— Укачает же! — вяло возмутилась Варвара.
— По первому времени, пока не привыкнешь — запросто стошнит, будь к этому готова, — «обнадежил» наставник, не скрывая ехидную улыбочку.
В зависимости от восприятия, каждый чародей изобретает свой личный способ «одалживать» у мира силы на свои колдовские нужды. Кому-то проще черпать энергию из воды — у дождя, из речек, озер или просто испаряя тазик-другой жидкости. Кто-то предпочитает подпитываться от огня или, напротив, от растений. Многие «подзаряжаются» от солнечного тепла, от сияния Кольца или света одной из двух лун. (Причем маги, которых по земной традиции назвали бы некромантами, здесь тоже существуют, они берут энергию из процесса гниения мертвой плоти).
Однако это вовсе не означает, что чародеи зависят лишь от выбранной стихии или особого способа «зарядки» — при необходимости каждый способен переключиться на любой другой доступный «источник». Узкой специализации у здешних колдунов нет, всё зависит лишь от предпочтений и удобства. (Другое дело, что все способы естественного восстановления энергетического резерва требовали времени, в точности как элементарный отдых для обычного человека. Поэтому амулеты-накопители берегли для экстренных условий как «скорую помощь» при угрозе истощения).
— А откуда беру энергию я? — резонно поинтересовалась Варя.
— Отовсюду понемногу, как губка, — ответил Вихрь. — Я сразу это заметил, для тебя энергообмен естественен, как дыхание. Тебе совершенно не нужно думать, чем восполнить резерв, причем он у тебя впечатляющего объема изначально, без всяких «растягивающих» упражнений. И еще огромное преимущество — тебе нет нужды контролировать процесс поглощения, ибо ты заимствуешь из окружающих предметов и существ так мало, что никому не нанесешь вреда.
— То есть, я никого не выпью досуха, ненароком при этом уморив?
— Именно так. Ты восполняешь свой резерв по капелькам, зато постоянно, без перерывов и усилий. Поэтому тренировки по контролю поглощения можно отложить на будущее, когда научишься сознательно использовать относительно затратные чары.
— Как мне повезло! — обрадовалась Варя. — Терпеть не могу себя ограничивать! И сидеть на диетах. Я — Губка Мери-Сью, Квадратные штаны!..
— Что? — выгнул бровь Алояс.
— Не обращай внимания! — весело отозвалась она. И завопила:
— «Лунная призма, дай мне силу!» — отчего мигом сиганула под потолок, при этом больно треснувшись плечом о некстати попавшуюся на пути люстру. Люстра закачалась, забренчали стеклянные подвески, вниз посыпались свечки, толщиной каждая с Варин локоть.
— Не балуйся! Тугохвал заругает! — снизу укорили ее первоклашки, пробегавшие по своим делам.
— Я сильно извиняюсь! Я не нарочно! — крикнула им вслед Варя.
Хорошо, что для тренировочных полетов, имеющих целью обуздать спонтанные всплески левитации путем вырабатывания у проблемной ученицы привычки к полетам осознанным, Вихрь избрал не внутренний двор, а самое просторное помещение в здании школы — вестибюль при центральном входе. Что логично: под открытым небом Варвара могла бы так лихо воспарить, что даже он, повелитель штормов, не успел бы ее поймать. А тут только шишки набьет, о сводчатый потолок макушкой постучит, вдруг заодно наука лучше в голове уложится?
Плохо, что учительница ошиблась, и у Вари левитация не прошла, как досадная икота, в тот же день после ужина. Как прилипчивый насморк, неуправляемое парение затянулось на неделю. И как тот же насморк — особенно мешало спать: Варе приходилось самой привязывать себя к кровати. Ужасно не хотелось среди ночи очнуться где-нибудь в коридоре под люстрой или на лестнице, над колодцем между пролетами. И даже над кроватью зависать — что в этом хорошего? Одеяло падает, Финик не высыпается, из-под низа поддувает!
Вихрь тоже был не рад этой помехе — ученица зевала на уроках, не могла усидеть на месте в прямом смысле слова. И новые знания в голове ее не удерживались никак, хоть по десять раз повторяй. Практические упражнения тоже не девались: поток направляемой ею энергии рикошетил непредсказуемым образом. Например, при попытке передвинуть чашку по столу, она чай в ней кипятила до состояния фонтана гейзера. Пытаясь зажечь предложенную лучинку — без огня обращала в прах неповинный фикус, мирно стоявший в углу. Попробовала фокус со всевидящим зеркальцем — так отполированное серебряное «блюдце» раскололось, будто стеклянное, и хищные осколки-клыки роем полчаса метались по классу, пытаясь достать спрятавшихся под столом наставника и ученицу. Потом угомонились и сами собой сложились в сложнейшую объемную снежинку, намертво повиснув в воздухе над глобусом вместо солнышка (причем в темноте начинали светиться).
Варя всё нервно хихикала и повторяла какую-то глупую считалку: «Хотела грозу — получила козу!», а Вихрю было не до шуток.
И вот сейчас, пока подопечная с любопытством разглядывала потолочную роспись и пересчитывала подвески на люстре, Алояс, сложив руки на груди и задрав голову вверх, с тоской во взгляде пытался придумать, что ж ему делать с проблемной ученицей. Сейчас, в минуту душевного отчаяния, ему казалось, что и не надо было им столь упорствовать, лучше б вовсе не пробуждали в ней дремлющие силы…