— Ты кушай-кушай, — шепнула на другое ухо Краса, подставляя тарелки с угощением поближе. — Иначе зелье слишком резко подействует. А я надеюсь с тобой ночь провести до рассвета.
Варя опять поперхнулась, закашлялась…
Чаруша за считанные минуты выдала немало занятных сведений. Злополучное зелье откровенности еще не начало действовать, потому Варя честно молчала, сопела, елозила на стуле, жевала и слушала, примечая и на ус наматывая. Жаль только, через короткое время блондинка пошла в своих жалобах по второму, по третьему кругу, мало что добавляя к уже выболтанному. А отлипать не собиралась, совсем оглушила.
— …Радмилка ведь что? Да пустое место! Бездарность, магии ни крупинки. Зато самомнение до небес! Злат заслуживает лучшей пары. Но идиот слепой, раз всю жизнь позволяет крутить собой. А я ведь тоже с малых лет его люблю! Уж поди сильнее, чем Милка! Вот просто жить не могу! Сколько ни живу, всё мучаюсь. И ведь выпала же доля — родная кровь меня так подло предала — обскакала, увела! А ведь я даже по возрасту больше гожусь — я-то на год Злата младше, а Милка наоборот его старше. А оба на меня смотрят свысока, будто на дитя неразумное — обидно!.. Радмилка-то мне ближе всех, а такой удар в спину… Дедуля Чур у нас общий, брат нашего деда по матери, а между собой мы двоюродные. Но Милке от дедовского дара ни капельки не досталось, всё в меня ушло. А мне что за радость, ты скажи, а? Ну, умею колдовать, и что? Ну, обернулась я чудищем, а толку? Позвало меня сердце — бегу через страны к ненаглядному, мечтаю, чтобы он меня от драконьего обличья спас расколдовывающим поцелуем. А как в себя приду — сворачиваю к Синегорью, чтобы, значит, у Снежика помощи попросить, так как чую, что самой обернуться назад человеком не смогу… А что они?
Она требовательно встряхнула Варю за плечи.
— А что? — послушно спросила та.
— Они на меня кавалерию! — обиженно заголосила Чаруша. Махнула Милонегу ручкой, чтобы тот поухаживал, подлил ей хмельного пузырящегося сидра, и жадными глотками осушила бокал. — Ах! Никто не признал во мне меня! Скажи, я так сильно изменилась? Или они меня забыли? Даже дед Чур! Родной дед! Он же меня сам учил!
— Лакать все зелья без разбора и оборачиваться в ящеров он тебя точно не учил, — фыркнула Яснолика.
Варя и не заметила, когда к ним присоединился братец Красы, тихий, как призрак. Тот ничего не ел, не пил, лишь мрачнел и бледнел всё больше — и не спускал горящего темного взора с расчирикавшейся Чаруши. Варя поежилась: определенно он неравнодушен к блондинке и ее завывания о любви к прекрасному принцу были для него словно иголки в сердце. Для нее же его чувства не были секретом, Чара пользовалась его покорностью в своих интересах, точно вольнопольский королевич добровольно вызвался быть ее прислугой. Вместе с тем она не скрывала своего к нему презрения, нарочно шпыняла едким словом по любому поводу. И не только словом.
— …Что зыркаешь? Налей еще!.. Я как Милку тогда увидала — от злости просто ум затмило! Так бы и загрызла, разорвала бы на клочки!.. Эй, ты мне на платье плеснул! — взвизгнула невыносимая барышня, хотя сама же толкнула его под локоть. Да и пролилась всего пара капель. Но Чаруша замахала руками: — Уйди с глаз долой! Надоел до невозможности! Брысь!..
И в сердцах швырнула в него немаленьким сгустком чар — превратила безропотного поклонника в небольшого зверька вроде кошки, с голубым пушистым мехом в цвет его собственной шевелюры.
Краса, похоже, привыкшая ко всякому, вяло возмутилась произволу над братом:
— Чаруш, ты совсем очумела? Немедленно верни в нормальный облик!
— Ему и этот вид нормальный, — фыркнула жестокая красавица. — Самый подходящий такому нытику.
И продолжила льнуть к хлопающей глазами Варе, клянясь в задушевной вечной дружбе, раз они «так славно, с полуслова понимают чувства друг друга». Яснолика ругнулась вполголоса, да и плюнула. Лишь проводила сочувствующим взглядом заползшего под шкаф кота — и вновь обернулась к Зимославу, с которым вполголоса обсуждали недавнее нападение белогорцев.
— Какие они оба умные, — неожиданно сменила тему Чара, тихонько всхлипнула, уместив у Вари на плече хмельную голову. — Смотри, говорят о государственных делах, о границах и войне, а у самих глаза так и сверкают страстью. Эх, какая чудесная пара из них получилась бы! Так жалко, что судьба их разлучила. Вот прямо как меня с моим Златом!..
Варя поняла, что собеседницу окончательно развезло.
В то же время и с ней самой тоже творилось что-то неладное — злость так и плескалась внутри: почему она обязана тут сидеть и эту дуру Чарушу выслушивать?! Почему она молча смотрит, как ее жених увлеченно болтает с другой — на темы, в которых сама Варя ничегошеньки не понимает и поэтому утереть нос сопернице не сможет. Почему бедный лазоревый кот в собственном доме вынужден прятаться под шкафом?! Почему она, Варя, всё это должна терпеть?!
Решительно сбросив с плеча пьяную пиявку, Варвара поднялась с места. Взяла пирожок с рыбой, сурово разломила надвое. И направилась к шкафу, не замечая направленных в ее спину удивленных взглядов. Опустилась перед шкафом на четвереньки — и принялась выманивать на начинку несчастного котика, ласково присюсюкивая, что не позволит больше никому его обижать.
Кот-Милонег долго сопротивлялся. Сверкал на нее из темноты растерянными глазищами.
За столом разговоры утихли. Чара просто задремала, уместив гудящую голову на локти, а локти на стол. Зим потерял нить обсуждения — какие уж тут плетения пограничных сигнальных заклятий, если опоенная зельем невеста ползает по полу.
— Пожалуй, нам пора домой, — пробормотал он.
— В кои веки навестили, и уже? — негромко возмутилась Яснолика. — Сколько лет с тобой не виделись? Мог бы и погостить до Ночи Дух Лун. Вот Чарушу выгоню, и останемся с Нежкой опять вдвоем. На праздник-то! Одни-одинешеньки посреди дремучего леса. Не жалко?
— Жалко, — холодно отозвался Снежен. Кивнул на Варю: — Но ее жальче.
— Ошибаешься, ей-то как раз будет полезно, — фыркнула Краса.
Зим смерил королевну недоверчивым взглядом:
— Считаешь? Или снова влияние моей матушки?
— Когда это я беспрекословно слушалась тетушку Бурю? — прищурилась в ответ Яснолика.
Снежен отвел глаза.
— Свяжись с Зореславой, — продиктовала она, нисколько не сомневаясь, что ее послушают и выполнят совет в точности. — Скажи, что погостишь у меня две недельки, вместе с невестой. Саму Зорьку отправь к Твердиверу, иначе издергаешься. Без нее в Жуков Улей никто не полезет, а в Златограде ее будут охранять, как родную. Хранислава сейчас в летнем дворце, вы с Зорькой исчезнете — представь, как обрадуются в опустевшей столице твои недруги. К тому же слухи разносятся быстро, все решат, что в Белозорье тебя сожрал дракон, а Зореслава поехала на похороны. Если твои мальчики не прозевают, то получат отличный шанс выловить всех белогорских прихвостней.
— Я поговорю с Венцемиром и Будигором, — уклончиво отозвался Зим. Но по глазам было видно, что он уже мысленно просчитывает варианты последующих за таким шагом событий. — Спасибо.
— Это Чарушу благодари, она вас сюда заманила, — усмехнулась Яснолика. — Пожалуй, не стану ее пока выгонять.
Тем временем Милонег сжалился над Варей, от всего сердца оплакивающей его несчастное положение, и осторожно вылез из укрытия. Та не упустила момент — просияла и сцапала пушистика, притиснула к груди. Зимослав на такое проявление сочувствия недоумевающе заморгал. А Яснолика смешливо фыркнула.
— Пора нам с твоей суженой поболтать наедине, посекретничать по-девичьи.
Глава 20
Варя обиделась на своего жениха. Смертельно! Навсегда. Безвозвратно. Яснолика неизвестно куда ее повела, а тот ни слова не сказал поперек. А если бы соперница ее утопить решила? Вот в этом самом болотце, на бережку которого они уселись закатом любоваться под вишневый сидр с печеньками. Нет, разумеется, Варя ни капли не верила, что Краса может ей навредить. Но почему в это не верил Зимослав? Вот что самое обидное! Где его беспокойство о будущей матери своих будущих детей?!
— Ох, я подушки забыла! Сидеть жестко, — спохватилась Яснолика. Обернулась к шныряющему в высокой траве голубому коту: — Нежка! Будь другом, принеси парочку?