– Настолько, что готов надрать твои прелестные рыжие уши, Лиса.
– Ты не первый за это утро, кто хочет так поступить.
– Охотно верю, знаешь ли, – хмыкнул Йохан, обходя вслед за мной развешанные шелка и легкие прозрачные накидки, раздуваемые ветром из окна.
– Дело с бургомистром зашло слишком далеко. Ты знаешь?
Йохан резко обернулся, чтобы точно убедиться, что вокруг чисто.
– Какого демона ты пришла сюда, Майлис? Это не разговор для этих мест.
– Такого демона, Йохан, что мне теперь некуда идти. Распустили слухи, что я связана с этим делом, понятия не имею, кто, но мне нужна помощь.
– Только не говори, что ты попалась ищейкам.
– Я была в доме бургомистра по делам. И даже подумать не могла, что кто-то из банды настолько туп, чтобы оставить на стене – прямо на месте убийства – ваш проклятый знак!
Йохан сделал рывок, схватил меня за руку и быстро уволок в подсобное помещение. Его помощника по лавке еще не было, и мы могли поговорить наедине. Кажется, мой бывший напарник страсть как боялся, что я втяну его в неприятности. Однако когда-то он со спокойной совестью втянул меня…
Когда-то мы были с ним в уничтоженной теперь банде «Дикие», в киранийском герцогстве. Там были и Рейнард, и Бренн – наш бывший главарь. Целую жизнь я провела с этими людьми бок о бок. Лет пятнадцать, не меньше. Можно сказать, другой жизни толком и не знала. Смутные были времена со свержения старого короля – отца нынешнего. Сотню раз я могла погибнуть как дочь неугодного противника переворота. Того, кто защищал Эдварда Первого. Защищал и дозащищался – потеряв собственную жизнь! И попутно ввергнув нашу семью, меня и мать в немилость при новом правителе…
Но после знакомства с Реем, после того, как тот вернул себе герцогство, после того, как власть снова сменилась и на трон вернулся сын свергнутого и убитого много лет назад правителя, – я тоже захотела нормальной жизни. Уехала подальше, начала́ все заново. Собирала травы, по правде ведь мечтала о тишине и спокойствии после долгих лет разбоя.
Но надо было так случиться, что и здесь, в Волдхаре, прошлое догнало меня в лице Йохана. Он не забыл наши годы вместе и не готов был мириться с тем, что надо начинать сначала, с самых низов. Именно он уговорил влезть в одно «крохотное дело» – только чтобы заработать деньжат для начала нормальной жизни. Кто знал, что за этим последует не только ограбление одного богатея, но и убийство пары стражников, полгода затишья и сидения в подполье, татуировка на моем плече – как неизбежный символ причастности к темным делам города. Все было как в кошмарном сне, который я так пыталась забыть!
Йохан обещал, что поможет мне выпутаться, каялся, что так обернулось. И помог. Но все равно я винила его за то, что сбил меня с пути. И именно он теперь утверждал, что «Шалые» не причастны к убийству бургомистра. Однако все, что я видела в его доме, говорило об обратном.
В каморке было тесно, завалено тканями, но я внаглую уселась на стол и уставилась Йохану в глаза, в полумраке особенно темные.
– Это ложь, – сказал он жестко.
– Я видела своими глазами.
– Зачем полезла туда?!
– Забирала кое-что, увидела случайно. А благодаря тебе на мне несмываемое доказательство вины. Паршивые, знаешь ли, обстоятельства.
– За тобой следят?
– Нет. За кого ты меня принимаешь?
Йохан шумно выдохнул.
– Слушай, завязывай с этим. Это не твоего ума дело теперь. Ты ведь сама хотела уйти с миром. Тебе нужны деньги?
– Деньги не бывают лишними. – Я сверкнула глазами и улыбнулась. – Но все-таки скажешь мне правду? И что сделали с семьей бургомистра?!
– Ты ушла, Майлис, – напомнил Йохан резко и настойчиво. – Не суй свой нос.
– И не собиралась. Но кое-кто меня подставил. Как и всех вас. Если ты говоришь, что никто из ваших не убивал Талейва, а на стене оставили след. Неужели оставите как есть?
Йохан хмыкнул и быстро окинул меня взглядом.
– Так и знал, что ты долго не продержишься.
– О чем ты?
– Ты слишком любопытна, чтобы оставаться в стороне. Хочешь вернуться – так и скажи. Замолвлю за тебя словечко…
– Нет, я не про это, Йохан.
– Я же вижу, что твои дела идут плохо, – продолжил нахально напарник, осматривая мой внешний вид. – Этому платью пятый год, обувь потерта, деньжат осталось на пару недель, я прав?
– Иди в задницу.
– Значит, прав. Держи-ка. – Он снял с высокой напольной вешалки готовое платье темно-серого цвета.
Длинное, из дорогого искусно выделанного грогрона – гладкокрашеного шелка. С первого взгляда не скажешь, но знающие оценят стоимость наряда. Я коснулась его пальцами. Легкое, гладкое и очень мягкое. Но совсем не в моем стиле.