Освобождает из ночнушки мою грудь и занимается ею вплотную.
У Молчанова в спальне зеркальный потолок, и сейчас я наблюдаю, как шевелится его красивая задница.
Покусываю его плечо и дую на место укуса.
Кончаю быстро. Много ли мне нужно после такого порносна?!
Следом финиширует Демьян. Замирает, изливаясь внутри меня в презерватив. Член так классно пульсирует во мне.
– Довольна ли ты, Забавушка? – оставляет на моих губах поцелуй и стягивает наполненный презик.
– Да, товарищ майор, – улыбаюсь сытой кошкой.
После оргазма так легко внизу живота, и хочется парить по комнате бабочкой.
– Все, я побежал! Удачного тебе дебюта. Я в тебя верю.
Фразы звучат дежурно. А что ещё можно ожидать от Молчанова, которому претит моя работа в «Столичном»? Думаю, он внутренне жаждет, чтобы я припозорилась, и меня выгнали оттуда. Эх, вот бы было как во сне!
Размечталась, ага.
Люба ещё дрыхнет на диване, оголив бедра и трусы. Черт, и Дема это видел?! Соблазняет моего героя, сучка такая.
Накрываю ее пледом. Но какой теперь смысл, ведь он все равно видел. Надеюсь, у него в голове не возникли самые смелые и непотребные желания!
На кухне спит мой брат. К счастью, полностью укрытый.
Молчанову надо премию дать, что не выступает по поводу того, что его квартира превратилась в общежитие.
Делаю себе кофе. Нервничаю так, что пальцы дрожат. Сахар рассыпала, не донесла до чашки. Что-то не даёт мне покоя. Но что?
Часов в десять встаёт Люба, и я кормлю ее подогретой яичницей с беконом.
– Доброе утро, – Святослав во всей красе ждёт свою подопечную с чашечкой кофе и улыбкой на устах.
Жених, блин! Уже готов ринуться в бой и окучивать мою подругу. Люба и вправду хороша. Понравилась она моему брату. Только вот она не проявляет особого интереса к Святу.
– Про моего мужа ничего не слышно? – зевнув, спрашивает Любава.
– Молчанов сказал: ищут.
– Скорей бы уже нашли и сунули за решетку этого негодяя, – говорит она.
– Люб, ты не переживай, я тебя защищу от уродца, – обещает Свят.
– Спасибо, ты такой милый, – отвечает ему, как ребенку.
Люба не воспринимает моего брата всерьез. Конечно, где бизнесмен (ее муж) и где обычный охранник? Недотягивает Святик до мужчины ее мечты.
Или она мечтает о моем майоре? Не хотелось бы подозревать ее в этом.
После завтрака отправляю этих двоих на работу. Люба обещала поговорить с Костей, чтобы он выделил ещё одну единицу в охране. Но не обещает чуда. Так как Костя привык экономить на всем.
Едва дождавшись вечера, мчусь в ресторан. Переодеваюсь в платье и наношу макияж.
Константин заходит в гримерную без стука. А если бы я была голая?
– Ты готова? – облизывает меня с ног до груди.
– Да.
И никто не даёт мне выпить для храбрости. Эх, Люба! Хоть бы догадалась поддержать подругу ста граммами шампанского.
– А ты хороша, – говорит хозяин заведения, почесывая свою щегольскую бородку.
– У меня есть мужчина.
– И к чему мне эта информация? – раздраженно морщится.
– Просто примите это к сведению, – пожимаю голыми плечами. Фасон платья у меня такой: без плеч и с разрезом впереди.
– Киска, просто помни, что ты на испытательном сроке, – Костя проводит пальцем по моему предплечью, и я дёргаюсь, будто от удара током. – Сегодня петь вживую не будешь, включим фонограмму. Крути жопой, тряси сиськами – и все будут довольны. Поняла?
Стою, как оплеванная.
Бурные аплодисменты во сне – как это наивно и смешно!
Вроде взрослая девочка, а так и осталась сопливой мечтательницей.
– Все, иди, – командует Константин.
По пути на сцену встречаю Любу, и она даже не желает мне удачи и всего такого. Мило общается с посетителями и меня как будто не замечает.
Сглатываю горькую слюну и беру в руки микрофон. Кто-то из клиентов мельком взглянул на меня, но в целом никто не проявил должного интереса. Заняты общением друг с другом и разливом горячительных напитков.
Я раскрываю рот под звучащую песню и еле сдерживаюсь, чтобы не зарыдать.
Ой, да плевать на них всех! Уйду отсюда при первой же возможности.
Смотрю в зал и внезапно замечаю знакомое лицо, которое выхватил луч прожектора.
В зале. Сидит. Давид.
Как он здесь оказался?
Да понятно же, что Святослав сказал ему, где я работаю.
Либо вычислил иным путем. Для Давы, если он чего-то хочет, нет преград.
Песня заканчивается, и я спешу уйти со сцены. Естественно никаких оваций не звучит, ведь никто, кроме Давида не смотрит на меня.
Он берет со стула алую розу на длинном стебле и движется прямиком ко мне…