Нет, не то, не то…
Умолять ее определиться и остаться со мной? Ведь именно так Руденко смог ее вернуть – своей настойчивостью.
Неожиданно Люба садится ко мне колени и обвивает шею руками.
– Ты можешь отомстить ей, со мной, – шепчет мне на ухо, обдавая горячим дыханием.
Первое желание немедленно ссадить ее с колен.
Но руки почему то не слушаются меня. Они слишком слабые. Почему? И в башке шум какой-то. Меня чо блять инсульт разбил?
– Пойдем, я отведу тебя в кровать. Отдохнёшь, – слышу голос Барашкиной будто издалека.
И она реально ведёт меня, в сракотень пьяного, или подыхающего, в спальню, где я отключаюсь.
А утром… Лучше бы я блять не просыпался вовсе!
Мы кутили всю ночь с Любой и трахались. Я не помню ничего из этого, но гондон под кроватью на это недвусмысленно намекает. Отомстил так отомстил, что теперь жить не хочется.
***
На выходе из леса меня по обыкновению встретили деревенские мальчишки. Как же долог путь в Белоречевку из Москвы! Я чуть с ума не сошла, пока добралась.
На болоте немного задержалась, внутреннее желая снова встретить Ведану-спасительницу. Но… Тишина. Только лягушки задорно квакают.
Захожу в дом Ильи Хоттабыча. Он видимо недавно проснулся, потому что сидит в смешном колпаке с полумесяцами и попивает кофе с сумрачным видом.
– Приехала, – крякает. – Одна.
– Да, вы не рады?
– Отчего же? Рад. Как Москва?
– Не сразу строилась, – отвечаю бодро.
– Ну-ну, а по-моему под зад коленом тебе дала.
В глазах начинает щипать. Лучше бы я никуда не поехала с майором!
Отказала бы ему. Так было бы лучше.
А теперь… какая же я жалкая.
– Отставить слезы. Так, значит слушай, план такой: банька, березовый сок, потом Манькина самогоночка – она кого хочешь развеселит! И тебя, моя золотая, тоже. Пока паришься, Никитка шашлычок пожарит. Лучка тебе маринованного побольше – помню, помню! И картохи с сальцем и огурчики малосольные. Мм пальчики оближешь.
– Как же хорошо, что я приехала сюда! – выкрикиваю на эмоциях.
В желудке громко урчит после рекламы еды от Хоттабыча. Я не помню, когда в последний раз ела. Кажется, на Казанском вокзале купила какой-то пирожок и проглотила его, не чувствуя вкуса. Это было почти двое суток назад.
Я пошла в баню и терла мочалкой кожу с остервенением.
Я сидела за столом и поедала еду, которую приготовили специально для меня. Аппетит ко мне вернулся, и я уничтожила добрую порцию жареного мяса.
Илья Хоттабыч сидел и смотрел на меня, как бабушки смотрят на своих внуков – с умилением.
– Спасибо вам! – благодарю искренне. – У меня такое чувство, что я вернулась домой.
– Это и есть твой дом, Забавушка. Белоречевка лучше всяких столиц. Это тебе на будущее. Запомни и больше не ехай туда.
– Я и не собиралась, – фыркаю. – Если только Свят попросит его привезти домой. Но, кажется, он неплохо там устроился.
– Папаша тут был той девчонки.
– Да?!
– Говорит, и впрямь беременная она.
– Вы шутите?
– Неа. Так что скажи брату, чтоб готовился алименты выплачивать, кхе-кхе.
Замолкаем ненадолго. Я размышляю: говорить брату или нет о беременности Арины? А от него ли вообще ребенок?
– Илья Добрынович, как мне увидеть Ведану? – спрашиваю, собравшись духом. – Я хочу спросить у нее кое-что.
– Что, сбылося пророчество? – усмехается по-доброму. – Иль обманула?
– Сбылось, на сто процентов.
– Ведана никогда не ошибается. Выйди на улицу и иди до самого конца, к лесу. Увидишь коричневую покосившуюся хибару. Там и найдешь нашу прорицательницу. Только яиц с собой сырых возьми.
– Зачем?
– Узнаешь.
Глава 39
Включаю голосовое сообщение, которое переслала мне Люба и слышу Забавино насквозь фальшивое: "Люба, я сбежала с бывшим. Молчанову не говори. Мне нужно с тобой встретиться, чтобы отдать форму и деньги, которые у тебя занимала. Жду тебя завтра в восемь утра на заднем дворе твоего дома. Приди обязательно, хочу с тобой попрощаться, дорогая".
Она. Так. Не говорит.
Ну, если только под дулом пистолета.
Слушаю запись несколько раз, снова и снова.
Голос Красновой вибрирует и дрожит, фоном играет музыка. Какой-то бар?
"Дорогая" звучит так "любя", будто она приготовила для Барашкиной расстрельную команду.
Сбежала с бывшим – это тоже не про Забаву. Она могла бы сказать: я вернулась к бывшему. Или: он заставил меня к нему вернуться.