— И? — подгонял меня Жибор, а я зажмурилась и выпалила:
— Зачем ты его выпил? Оно не для тебя было приготовлено. И если с тобой что-то случится — ты сам виноват. На меня не сваливай!
Выкрикнула и сбежала в студию.
О Создатель, только бы пронесло! Я так молилась на Аделу и её гениальность, мечтала заполучить себе Энди, а тут впервые хотела, чтобы у неё ничего не получилось.
Мне требовался совет мудрой сестры, поэтому набрала вновь Линду. Правда, в этот раз она не собиралась со мной общаться, а я загнанным зверем мерила студию. Через сколько подействует препарат, никто сказать мне не мог, и оставалось лишь ждать. А этого я терпеть не могла! Это просто пытка — теряться в догадках, представляя себе самое худшее. Совесть волком выла, требуя выйти и посмотреть, как он там. Правда, было страшно это сделать, поэтому я трусливо ждала.
Стук в дверь прозвучал как гром среди ясного неба. Я осторожно открыла её и испуганно воззрилась на мужчину.
— Блины готовы, пошли есть, — позвал он, вполне здоровый и невредимый.
— Как ты себя чувствуешь? — побеспокоилась я, следуя за ним.
— Не выспался, — ответил Жибор, чуть поворачивая голову. — Может, всё же расскажешь, чего так боишься?
Сверля напряжённым взглядом широкую спину альбиноса, я не могла заставить себя признаться ему. Это настолько глупо, что я уже корила себя, что вообще согласилась на такое безумство.
— Боюсь, что ты упадёшь без сознания от недосыпа. Может, тебе полежать ещё? — решила с другой стороны зайти.
— А ты опять сбежишь? — вернул мне Жибор в своей неизменной манере.
— Куда уж сбегу, — пробормотала я, садясь на стул.
Я себе не прощу, если из-за меня он загнётся и умрет. Отчего-то за Энди я так не переживала, как за Жибора.
Войдя на кухню, я вспомнила совет Линды. Может, хоть это сгладит мой поступок в глазах манаукца. Ведь всё равно придётся рассказать, что было в стакане. Да кто, вообще, придумал совесть?! Без неё нет такого груза на душе.
— Я ещё кое-что должна тебе сказать, — обратилась я к Жибору, чувствуя неловкость.
— Да? — обернулся он ко мне и поставил чашку с чаем, затем тарелку с блинчиками.
Желудок сразу проснулся, а я решила, что покровительство подождёт. Не готова я признаваться на голодный желудок.
— Да так, ничего, — отмахнулась и принялась за еду.
Блинчики у Жибора были, просто пальчики оближешь, что, собственно, я и делала, пока не заметила напряжённый взгляд мужчины, который сидел напротив и пил чай. Или делал вид, что пил, но глаз от моего рта не отрывал. Я аж засмущалась и убрала руку от лица, пряча её на коленях.
Жибор поглядывал на меня с хитрым прищуром и молчал, но чашку поставил на стол, и я поняла, что время пришло.
Глубоко вздохнув, я заявила ему:
— Жибор, я тут подумала и решила принять твоё предложение.
— Какое? — заинтересованно спросил он у меня, сцепив руки в замок, подался вперёд, ловя каждое моё слово.
Как же сложно говорить, когда на тебя смотрят с таким нескрываемым интересом.
— По поводу поездки на Новоман, — решила зайти издалека и собраться с силами, какие у меня остались.
— Всё же решила полететь со мной? — правильно понял меня Жибор, и мне стало легче дышать.
— Не просто полететь, я, так и быть, стану твоей подопечной, но только подопечной, усёк? Никаких таких поползновений в мою сторону. Держи свои руки при себе и пошлые мысли тоже. Ты мой покровитель и только.
— То есть фавориткой отказываешься быть, — переспросил альбинос и отвёл глаза, словно задумался.
— Конечно отказываюсь! Я создана быть единственной и неповторимой женой! — гордо высказалась, а затем ласково добавила: — Спасибо за блинчики!
После этого я позорно сбежала в студию.
Отчего моя душа маялась, словно птица, попавшая в сети. Мне казалось, что грудь сдавили цепями и дышать нечем. Открыв жалюзи, воззрилась в иллюминатор. Чёрная промозглая тьма всегда успокаивала, хищно скалясь звёздами. Страшно было до жути. Я, конечно, не позволю ему лишнего. Буду стоять до последнего. Но я нарушила своё слово — доверилась мужчине!
Глухо застонала, прикрывая глаза. Предавать себя сложнее всего. Словно образовывался лёд в груди и его оттуда не вытащить.
Неожиданно вздрогнула, когда Жибор обнял и притянул к себе, тихо спрашивая:
— Чего ты боишься?
Чего?! Много чего. Всю жизнь боюсь и оглядываюсь. Линда научила не обращать внимания на злые языки и чужое мнение, но всё равно страх никуда не делся. Я боялась стать такой, какой меня все считали: легкодоступной, беспринципной.
А сейчас я нарушила один из своих принципов.
— Я боюсь, что ошиблась. Боюсь, что приняла неверное решение.
Мужчина развернул меня, приподнял за подбородок лицо и поцеловал осторожно и нежно, сначала уголки губ, а затем нижнюю, чуть лаская языком. Я прикрыла глаза, наслаждаясь лаской, приоткрыла рот, позволяя большее, но Жибор медлил, лёгкими, практически невесомыми, прикосновениями губ отгонял сомнения прочь, пробуждал воспоминания о наших поцелуях, о страсти, которая разгорается во мне в его объятиях. Бережные пальцы вновь зарылись в мои волосы, собирая их на затылке в кулак.
Я судорожно выдохнула, когда Жибор потянул руку вниз, заставляя открыть для него шею. Он жадно всматривался в мои глаза, словно выискивал в них ответ на свой вопрос. Пальцем провёл по нижней губе, склоняясь всё ближе.
— Ты так это видела? — тихо спросил у меня он, а я замерла, удивлённо воззрившись на лукавую улыбку. Так он это всё специально затеял!
— Гад! — выдохнула, одновременно с этим ударила коленом, а затем просто набросилась на него с кулаками.
Но мужчина уворачивался от моих ударов, посмеиваясь над моей яростью.
— Тихо, тихо, не поранься, — советовал он мне, а я начала кидаться в него тюбиками с краской.
— Ненавижу тебя! Понял!
Поймав на лету пару моих снарядов, Жибор приподнял иронично бровь и заявил:
— А я люблю, вот такую, как сейчас: сердитую, покрасневшую, с взлохмаченными волосами и злыми слезами на глазах. Ты боец, Натали, и унылое настроение тебя портит. Так что оставайся такой всегда.
— Да пошёл ты! Совсем больной на всю голову!
Жибор продолжал улыбаться, бросил взгляд на начатую картину, затем на меня и закатил мечтательно глаза. Так хотела влепить ему пощёчину, а лучше огреть его по голове чем-нибудь увесистым, но в студии не было ничего подобного.
Мужчина развернулся ко мне спиной, собираясь оставить меня одну, но замер у порога и медленно повернул голову, чтобы томно сообщить:
— Если захочешь моего поцелуя, то тебе придётся меня умолять об этом, ведь только фаворитке позволено брать своё без спроса. Сестра у тебя не так уж и умна, и не всегда даёт верные советы. Но решение ты приняла верное, не сомневайся. Поверь, ты не прогадала со мной.
— Чего? — взвилась я, но Жибор дослушивать не стал. То в любви признаётся, то оскорбляет сестру и, вообще, как он узнал о совете Линды? — Ты что, подслушивал? Ты что, не спал?
— Спал, — заверил меня Жибор, даже не оглядываясь. Он шёл по гостиной к дивану, расстёгивая рубашку на ходу. — Здесь жарко, не находишь?
— Не увиливай от ответов! — ярилась я и следовала за ним. — Если спал, то, как узнал, о чём мы говорили с Линдой?
Жибор развернулся ко мне и стал стаскивать с себя рубашку, да так у него это эротично выходило, что я стушевалась. Да любой стриптизёр удавился бы от зависти. Столько пластики в движениях и нет пошлых дёрганий бёдрами. Мышцы перекатывались под белой кожей, вены вздувались, чтобы плавно опасть. Столько силы и власти было в Жиборе, магнетического притяжения. Я, как зачарованная, следила за тканью, нежелающей отпускать такое совершенное тело, она цеплялась за его руки из последних сил, медленно падая к его ногам, покорённая его красотой.
— Посмотрел запись камер наблюдения у себя в комнате, как только проснулся от осознания, что именно ты у меня спросила. А когда понял, что ты опять сбежала, то захотел наказать. Связать тебя и отшлёпать.