— Всё хорошо… Вот так…
Краем глаза Еве мерещились странные вещи: то силуэт Саваофа Теодоровича расплывался в непонятную тень, то голова Ады раздувалась до невероятных размеров, напоминая тыкву, а то тусклый торшер рисовал на их лицах жуткие узоры в непонятной игре света. За окном потемнело, зашумел ветер, и дерево наклонилось почти до самой земли, стуча по стеклу тонкими ветвями, которые напомнили Еве длинные руки Бугимена. По подоконнику ещё громче забарабанил дождь, и вспышка неожиданной молнии осветила тёмную фигуру в углу кухни, которая своей макушкой доставала до потолка.
— Как Вы себя чувствуете, Ева?
— Ничего… Ничего, нормально… — пересохшими губами прошептала она, хотя сама сейчас вряд ли понимала, что происходит вокруг. В ушах звенело и шумело, а картинка перед глазами то расплывалась, то становилась чересчур резкой и контрастной.
— Полежите, отдохните… Сознание… Теряете… — говорил где-то голос Саваофа Теодоровича, но его самого она не видела: вместо него на полу, закрутившись в несколько больших тяжёлых колец, лежал громадный чёрный змей и наблюдал своими неподвижными зелёными глазами за фигурой на диване. За окном резко потемнело.
— Хочеш-ш-шь, я рас-с-скажу тебе сказ-с-ску?.. — прошипел змей, опуская свою приплюснутую треугольную голову рядом с лицом Евы, так что его холодный раздвоенный язык почти коснулся её кожи. — Старую-старую сказку… Готов поклясться, ты её не слышала.
— Расскажи, если тебе так хочется, — Ева осторожно протянула руку и погладила кончиками пальцев змеиную чешуйчатую голову. Змей как будто ухмыльнулся, приподнялся и уполз куда-то за диван, прямо через Еву, придавив ту своим весом. Прошла секунда, и на его месте снова появился Саваоф Теодорович.
— Когда-то давно, когда небо ещё не отдалилось от земли, алмазные звёзды расцветали на огромных чёрных деревьях и, падая, исполняли людские желания, а вместо солнца скакал по облакам огненный лев, жила в далёком городе Илиополе девушка по имени Евдокия…
— Как это? — услышала Ева на периферии сознания голосок Ады, больше походивший на кошачье мяуканье. — Небо когда-то лежало на земле?
Саваоф Теодорович засмеялся.
— Нет, конечно, нет. Но когда-то небожители были ближе к людям и часто ходили к ним в гости… То время давно прошло, люди выросли и стали жить сами, и небо, чтобы не мешать им, поднялось ещё выше.
— А разве звёзды могут расти в саду?
— Только так и могут! Высоко над землёй есть большой чёрный сад: там стоят чёрные деревья, и на их чёрных ветвях созревают звёзды. Сад чёрный, чтобы ничто не затмевало света его плодов. Так вот… Эта девушка была необыкновенной красоты, но не доброты: она вела блудный образ жизни, а её богатства, по слухам, превосходили императорские. В Аду её знали как самую желанную грешницу и в народе называли «невестой Сатаны», потому что не было на свете греха, которого бы она не совершила.
— «Не было греха, которого бы она не совершила»! — воскликнула зеленоглазая чёрная кошка рядом с Евой. — Разве так бывает?
— Бывает, Ада, бывает. Всё бывает.
— Что ж, прям все-все грехи? И ни одного не осталось?
Саваоф Теодорович на минутку задумался.
— Нет, пожалуй, всё-таки был один грех, который она не совершала, но собиралась сделать в скором времени. Вот… Однажды летел из дальних северных стран журавль; ему предстоял долгий путь на юг, он очень устал и хотел немного передохнуть. Журавль опустился на крышу дома, в котором жила Евдокия, и уже сомкнул было веки для сна, как вдруг услышал, как кто-то гадко смеётся прямо у дверей. Посмотрел журавль и видит: стоит на пороге Дьявол, потирает руки и приговаривает: «Семь смертных грехов скушено, десять заповедей нарушено, теперь лишь почить осталось…» Понял журавль, что это Дьявол за Евдокией пришёл, и стало ему страшно. Ударился он с другой стороны дома камнем о землю и превратился в тощего старичка, опустился на колени и стал громко молиться…
— Как это — «ударился камнем о землю»?
— Ну, это значит, что он упал.
— Упал с крыши дома? Как же он не разбился?