Выбрать главу

«Человек в окне» тоже решил отойти назад, видимо, чтобы не мешать другим людям, и тогда Ева вернулась обратно, тут же наткнувшись на курящего. Так продолжалось довольно долго, пока терпение Евы не закончилось.

— Простите, пожалуйста, — обратилась она к нему как можно дружелюбнее. Парень лениво повернул голову в ее сторону и молча окинул её взглядом с ног до головы. — Вы не могли бы курить в другом месте? Весь дым сносит в сторону остановки.

Человек странно посмотрел на нее и сухо ответил:

— Я не курю.

— Простите, пожалуйста… — снова пробормотала Ева, но тут подошел автобус, и человек исчез среди толпы пассажиров.

Еву одолевали сомнения. Давно забытые чувства вдруг ожили в ее груди, заметались в ней, как испуганные птицы в клетке, обвили своими стеблями сердце и проросли тонкими колосками в разуме. Страха не было, было что-то другое… Обречённость, что-ли? Она медленно обвела взглядом дома вокруг себя, остановку, людей, куда-то летящие по шоссе машины и саму дорогу, на которой можно было задохнуться. Всё такое знакомое вдруг показалось ей совершенно чужим, как будто она видела это в первый раз, и едкий, удушливый запах гари снова ударил в нос и заполнил легкие. Ева начала задыхаться.

В метро ей стало легче. Метро она вообще любила больше, чем любой другой вид транспорта, по крайней мере, в городе: ей нравились трамваи, поезда, электрички — всё то, что передвигалось по рельсам, уезжало куда-то далеко-далеко в неизведанную страну и забирало ее с собой. Почему-то именно тихий стук колёс о рельсы и быстро сменяющийся пейзаж за окном успокаивал её, убаюкивал покачиванием из стороны в сторону и дарил надежду на лучшее.

К Саваофу Теодоровичу Ева приехала вовремя. Мужчина сразу открыл ей дверь, словно знал о её приходе, хотя девушка даже не успела позвонить.

— Добрый день, Ева, — любезно поздоровался он, приглашая внутрь. — Мы как раз пьём чай. Присоединитесь к нам?

— С удовольствием, — честно ответила Ева, которая ещё не успела поесть.

— Тогда это будет небольшой расплатой за вчерашний день, — шепнул ей Саваоф Теодорович, принимая лёгкое пальто девушки. — Чувствуйте себя как дома.

За столом сидели Ада и пожилая дама, бывшая коллега Саваофа Теодоровича, и пили чай.

— Прошу, — мужчина отодвинул стул рядом с собой, обозначая таким образом место Евы. Дама не обращала на девушку особого внимания, а если и смотрела, то делала это вполне ласково и дружелюбно. Ада тоже слегка улыбнулась и помахала ей рукой. — Вы где-то учитесь, Ева? — спросил Саваоф Теодорович, наливая чай.

— Да, уже четвёртый курс.

— И на кого?

— Искусствовед.

— Интересно, — хмыкнул он, словно это было что-то действительно необычное. — В религиях, наверное, разбираетесь?

— Есть такое, — Ева робко улыбнулась, не совсем понимая, похвала это или нет.

— И в христианстве? — Саваоф Теодорович лукаво улыбнулся и слегка прищурил глаза.

— Да, конечно.

— И как, по-вашему? Правдоподобно?

— Простите?..

— Видите ли, я тоже неплохо разбираюсь в этой сфере, — Саваоф Теодорович издал странный смешок, вовсе не соответствующий сказанному, — и могу дополнить некоторые Ваши знания. Библия верна, спору нет, но и в неё вместилось… не всё: существуют притчи и легенды, о которых мало кто знает. Могу рассказать потом. Если Вам интересно, разумеется…

— Что Вы, очень интересно! — улыбнулась Ева в ответ на его заинтересованный взгляд. — Я с удовольствием Вас послушаю.

— Приятно слышать… — протянул Саваоф Теодорович и переключился на разговор с женщиной.

Ева долго вслушивалась в их речь, стараясь понять язык, но попытки оказались тщетны. Это был явно язык не южной или восточной страны, какой-то европейский. Создавалось впечатление, будто Ева его знала, но никак не могла догадаться, какой именно. Заметив настороженность девушки, собеседники тут же замолкли и уставились на неё.

— Я пыталась понять язык, — неловко оправдалась уличённая Ева под строгим взором Саваофа Теодоровича. Тот тихо усмехнулся и отпил из своей кружки.

— Зря стараетесь. Это латынь.

— Латынь?.. — Ева переводила округлившиеся глаза с одного на другую. — Но ведь это…

— Мёртвый язык.

Дальше они продолжили беседу, словно разговаривать на латыни в современном мире — совершенно обычное дело, а Ева стала задумчиво разглядывать содержимое чашки. Латынь… Почему латынь? Красивый язык, безусловно… Язык медицины… Язык католической церкви… Но всё же мертвый язык. Очнулась она, только когда Саваоф Теодорович и женщина поднялись из-за стола, явно закончив чаепитие.