— Это что?! Это кто в центре мировоззрения?! Умная и секси?! Он утиереть хочет?!!
— Отдай! Минаков! — вопила я, пытаясь дотянуться до телефона.
Андрей ловко изогну'лся, продолжая что-то быстро набирать, и рванул к окну. Я подхватила коврик для йоги и бросилась следом. Догнать Минакова мне удалось лишь в коридоре возле блока. Андрей у'лыбался и протягивал мне сотовый. Выхватив у него телефон, я попыталась вызвать фушкцию «удалить у всех». А-а-а! Сообщения уже были Ромкой прочитаны. В них было много вполне цензурных, но очень обидных слов. Суть сводилась к следующему': Горкин в целом нехороший человек, а Алине Еж есть с кем неплохо провести время.
— Это с кем еще?! — взвыла я. — С тобой, что ли?
— А с кем ты целую неделю пробудешь в тесном контакте? Аля, да он м***к!
— Это ты... нехороший человек! Я еще думала! Я еще ничего насчет него не решила!
— Думала и надумала. Считай, что решила. Мне не улыбается попасть в центр романтических переживаний моего репетитора. Это будет тебя отвлекать. А так все уладилось, быстро и аккуратно.
— А сам? Пуд соли!
— У меня уже тоже все решено. Ну ладно, некогда мне тут с тобой возиться. Сегодня в пять у меня в блоке. Ужин на мне.
И утпел, присвистывая. А я думала, звонить Ромке с объяснениями и извинениями или нет? И решила не звонить. В принципе, Минаков все ведь верно сформулировал. Все решено? Я даже ключ от блока из рук выронила. О чем это он?
13
із
Кира все утро ходила за мной по пятам:
— Еж, повтори все еще раз. Я не верю! Не верю... и все! Не могла Кутихина отпустить Минакова просто так. Она не такая! Я вчера их у общаги видела. Кутихина у него на шее висела!
— Я не говорила, что они расстались, — твердила я, стараясь прогнать из мозга картинку: Надя прильнула к Андрею, и тот смотрит на нее, как тогда, у фонтана. — Я не знаю!
— Повтори еще раз, что он сказал!
— Что он кого-то там не понимает, хотя раньше все было по-другому, и что у него все решено. Кир, не факт, что он про нее говорил!
— Про нее. Они расстались. Из-за тебя. Он к тебе неравнодушен, — огорченно констатировала Кира.
— Ты только что говорила, что Кутихина у него на шее висела!
— Да! В том-то и дело! Она висела, а он смотрел на нее... как на врага народа! Сквозь зубы цедил! Я уверена, что она его уговаривала помириться! Андрей - добрый, немного наивный, но честный парень! Он просто не разобрался сразу. А теперь разобрался! Он бросил ее ради тебя!
— Кира, — злобно прошипела я. — Вот ты понимаешь, что сейчас творишь? Ты пытаешься мне внушить, что мой ученик имеет на меня какие-то виды. Как мне теперь урок вести?
— Можно подумать, ты сама глуха, слепа и неприступна. И ничего вот прям совсем не замечаешь! И ни о чем таком не думаешь!
— Я думаю, — призналась я, застыв у зеркала с тюбиком блеска для губ в руках. — Я все время об этом думаю. Но я ни в чем не уверена. Нет, Кира! Это глупости! Мне хватило Горкина! Он убил последние крупицы романтики в моей душе! Все!!! Теперь только бизнес, ничего личного.
Кира посмотрела на меня с жалостью:
— Еж, я просто боюсь, что Кутихина окажется сильнее. Лучше бы она оказалась сильнее сейчас, пока у все не так далеко зашло, а не потом. Побереги свое сердце, не рассчитывай ни на что такое. Я не говорю, что Минаков - тряпка. Нет. Он хороший парень. Но у Нади есть много видов оружия, которыми ты не владеешь. И как только она всерьез велит «к ноге!»...
— Я тебя очень хорошо поняла, — с искренней благодарностью сказала я подруге, понимая, что та совершенно права, и чувствуя неприятный холодок на сердце. — Спасибо, Кир. А то я действительно... поплыла. Прости. Мы все о моем, а как у тебя дела?
— Как? Никак, — Кира поморщилась, оторвалась от дверного косяка и тоже подошла к зеркалу. —Мы закрываемся. «Сто карат» разорилось. Спонсоров нет, потому что нас никто не слушает. Нас никто не слушает, потому что наше радио - говно. Наше радио - говно, потому что сейчас народ слушает только говно. Спонсоры требуют, чтобы ставили только говно. Но наше говно говнистее всех других. Круговорот говна в природе. Круг замкнулся. Конечная. Приехали.
— Тудысь твою! — с чувством произнесла я. — И куда ты теперь?
— Понятия не имею. Мне нужна вечерняя подработка. И опыт хотелось бы использовать, а не с нуля начинать. Почему в Каратове так мало радиостанций?
— Что, совсем без вариантов?
— Господи, ну и вид! Ты в курсе, что горячую воду завтра выключают?... Есть один вариант. Не уверена, что меня чуда возьмут. Когда Ритка родит уже?! Хоть какая-то радость бущет - мелкого понянчить.
— Своего заведи, — брякнуша я.
— Окстись, Ёж! Что за шутки? — простонала Кира, попав щеточкой от туши себе в глаз.
...Три урока Минаков держался: зу'брил, делал тесты, никуда меня не тянущ, завтраками, в прямом и переносном смысле, не кормил. Я начала успокаиваться, даже дышать стало легче, и утро начиналось с моего нормального, хмурого, невыспавшегося лица в зеркале, а не с дурацкой улыбки предвкушения. Кира все больше мрачнела и отмахивалась, когда я спрашивала, в чем дело. Странно, на работе у нее все вроде наладилось.
Горкин молчал. Я все же извинилась. Он не ответил. Один раз я видела его под нашими окнами, с той стороны, где склон горы и заросли. Окликнула, удивившись, он быстро ушел.
А на четвертый день... на четвертый...
... — Чем тебя накормить, Еж? — с порога спросил Андрей, заглядывая мне в лицо.
— Ничем. Не надо. Давай заниматься.
— Ты чего, не выспалась?
Он спросил это так участливо, что я совершенно искренне призналась:
— Расстроилась, — а потом-таки душой покривила: — Из-за воды. Совсем уже скоро вод}' горячую отключат, на две недели.
— А-а-а, — протянул Минаков, зажигая газ под чайником (и все-то у него а-ля «назад, к корням»: чайник обычный, кофе в турке, даже мультиварку нам с Кирой сбагрил), — точно. Так я к тому момент}' уже сдам.
«Вот и отлично, — подумала я. — На этом и закончим. Я устала».
— А у тебя, Алин, какие планы? Останешься в общаге? С комендой договорилась уже?
— Я домой поеду, — сказала я, доставая из сумки флэшку. — Распечатаю задание?
— Да, конечно, — рассеянно сказал Минаков, оборачиваясь от разделочного стола.
Он все-таки занялся готовкой и чистил креветки для салата. Как назло, аллергии на морепродукты у меня нет - я их обожаю. Поздно, я уже отказалась от халявного ланча. Грустно сглотнув набежавшую слюну, пошла в комнат}' Андрея и принялась разбираться с его принтером.
— То есть ты на две недели уедешь?! — крикнул Андрей из кухни.
— Или на все лето, — громко ответила я.
Принтер мне приветливо мигал... но не печатал. Я проверила очередь печати с каким-то отложенным файлом и внешние выходы из моноблока Андрея. Крикнула:
— А почему у него шнур не подключен?
— А он на вай-фае! Вай-фая сейчас нет. Сигнал в общаге фиговый, я поэтому с телефона сижу. Подожди, раздачу врублю.
Врубил. Принтер ожил. Хороший принтер, отличную фотку напечатал - Кутихина на ней яркая, летняя, в сексапильной маечке, обтянувшей грудь. Белозубо улыбается. Сзади поблескивает вода. Это они на море? Скорее на озерах, под Каратовым их много. Вслед за фоткой принтер выплюнул мои скриншоты с учебника. Интересно, давно Андрей это фото на печать поставил? Вряд ли давно. Хотя с него станется во время сессии забить на подготовку и даже на сайт вуза с методичками не заходить. Неужели даже шпоры не распечатывал?
Я положила снимок на крышку принтера. На кухне Минаков заглянул мне через плечо:
— Получилось? — и вытянулся лицом. — До фига заданий! Это все мне?!
— Ну не мне же!
Андрей захныкал:
— Ну Еж!
Я была непреклонна.
— Осталось всего ничего. В понедельник Новицкая тебе такой террор устроит! Time to panic, man(*).
* - пора паниковать
— Чувствую, погибну я во цвете лет! Не выживу, definitely(*), — вздохнул Минаков. — Давай хоть поедим вместе напоследок. Ты с креветками дружишь?