В общем, ничего страшного, но... тоскливо как-то. И хочется Ромку увидеть. Но я сама с ним встречи искать не буду. Ёж - птица гордая.
6
Ромка мне позвонил. На следующий день. Мямлил что-то. Я насторожилась: раньше он мог неделями не звонить, только перед зачетом или накануне вечеринки в общей компании. Зачет по английскому' он сдал, вечеринок вроде не намечалось. Чего хотел?
На уроке с Минаковым я была словно выжатый лимон. Поспать нормально не удалось, из-за грустных перспектив на лето настроение окончательно испортилось. А Андрея как назло разобрало на повышенную учебную активность. И это ему объясни, и то.
— Ёж, да что с тобой сегодня?
— Все нормально, — грустно проговорила я. — Переводи... вот это.
— Да я же вижуу что ты вареная. Пошли погуляем.
— Не хочу.
— Идем.
— Не-е-ет.
Я ныла, руталась, даже сползла на пол - Минаков поднял меня за шкирку' и поволок к выходу'.
— Я думал, ты еще и еж... противотанковый, — пропыхтел Андрей. — Железный. Стойкий.
— Смотря какие танки, — посетовала я.
Мне было стыдно. Но чувство было, что если сейчас не поною немного, взорвусь или провалюсь в депрессию. Ко второму я была гораздо ближе. Минакову просто не повезло, что он рядом оказался. На улице он предложил поиграть в ассоциации. Я неохотно согласилась и медленно поползла рядом по скверу.
— Я говорю слово, а ты, что у' тебя с ним ассоциируется. Моя девуллка, Надя, увлекается психологией. Я тоже как-то в последнее время... заинтересовался. Начнем? Лес.
— Незаконная вырубка.
— Хм... Цветок.
— Аллергия.
— Любовь.
— Девальвация.
— Интересно... Поцелу'й. Не думай! Быстро говори.
— Да не думаю я. Увольнение.
— Почему?
— Откуда я знаю! Сам сказал - ассоциации.
— Секс!
— Мозг! Секс мозга! Односторонний!
— Что, все так плохо?
— Нет, просто отлично!
— Что случилось? Да расскажи!
И я рассказала про кафе. Вроде бы ничего страшного, а меня это... подкосило, что ли? Все как-то сразу навалилось.
— Я тоже в кафе работал, до армии, — помолчав, сказал Андрей. — Мне нравилось. Мне и сейчас нравится.
— Стоп, — сказала я. — Как до армии? Ты в армии успел отслужить?
— Ну да, до вуза. Отец же сказал, не хочешь учиться - иди. Я и пошел. Ёж, я же не говорил, что в армию не ходил, я говорил, что это было условие отца. Я его выполнил.
— Тогда почему...?
— Когда дембельнулся, он взял и просто со мной поговорил. Понимаешь, поговорил, с уважением. Не орал, а объяснил, как теперь жалеет, что высшее не получил. Я все понимаю: и про отношение окружающих, и про статус... Вроде и обещал, но, блин... как же меня достал этот экономический!
Отец платит, а я каждый день словно на каторгу! На заочный переведусь в следующем семестре! Хочу' кафе... хочу... людей хочу кормить, чтобы музыка живая, чтобы движняк, по-молодежному, с фотками, инстой, поэтическими вечерами, полками с книгообменом! В Екатериногорске есть одна такая кофейня в Старом Городе, в парке — там смысл даже не в еде, в тусовке, понимаешь? Чего молчишь?
— Думаю, — призналась я. — Пытаюсь это прочувствовать. Кажется, понимаю. Ты хочешь что-то... делать, уже сейчас, чувствуешь, что смог бы, идеи бурлят, да? А тебя заставляют время терять. Но все не так...
— Так, — отрезал Андрей. — Это не мое. Еще два года я не выдержу'.
— Можно после бакалавриата уйти, — робко предложила я.
— Как вариант, — дернул плечом Минаков. — И новая война с отцом.
— Знание экономики в бизнесе еще никому не помешало.
— Ёж, ты наивная чукотская девушка. То, как у нас бизнес ведется и то, как он преподается - разные вещи. Я же знаю, как бабло добывается, подрабатываю, занимаюсь с новичками в спортклубе. Не знала? Думала, фазер мой из тех, что так просто бабки на ветер бросать будет? Да, пособие он мне выдает. Но я ж готовить люблю, а продукты сейчас дорогие. И репетиторы тоже!
Минаков меня отпустил домой. Сказал, что заразился от меня негой и чтобы я выспалась. Я так и сделала.
На следующий день у нас у обоих выдались дни без зачетов и консультаций, выходной, одним словом. Странное дело, Андрей пытался меня уговорить позаниматься. Но я категорически отказалась: договаривались мы на четыре раза, упражнения на сайте с проверкой он и сам может сделать, а раз зарабатывает, пусть учится деньги считать. Утром я посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась: краснота почти прошла, глаза смотрели на мир честно, добро... выжидающе. С Минаковым каждый день - новая песня. Сам он... чукотский юноша, что видит, то и поет: «тундра еду', белка бью, бурундук нора бежит». А жизнь... она глубже.
Наш с Ктгрой холодильник был пуст. Кира опять на радио пропадала, несла свою сложную диджейскую ношу: воевала с начальством, потому' что ставила хорошую музыку', а не ту, что у нас из «Дома-2» и тюремного шансона. Она меня в начале первого курса всегда подкармливала. Я решила, что раз деньги есть, отплачу добром.
В гипермаркете, когда поднималась по ленте, глубоко задумавшись, не обратила внимание на пару подростков. Они забавлялись, кидали теннисный мячик об стену'. Я мазнула по ним взглядом, а в следующую секунду мячик отлетел и зазвездил мне по скуле. Я аж взвыла. Больно было, обидно... и я испугалась. Подростки, понятно, в меня попасть не планировали, но легче от этого не было. Малолетки гурьбой слетели вниз и бросились врассыпную, потому что я рвала и метала. А на втором этаже гипера, когда выбирала ру'чки и бутмагу для принтера, чуть не разрыдалась. Жалко себя было до одури. Почему так? Что я плохого сделала, боженька?
Зеркало сказало: «ну... так себе». Синяк начал движение по цветовой шкале и достиг насыщенного багрового, когда в дверь постучали. Ожидая увидеть Киру, я открыла. На пороге стоял Андрей.
— Твою мать, — протянул он с чувством, разглядев меня получше.
7 Д
7
— Лед есть? — спросил Андрей, подходя к холодильнику.
Холодильник у нас крошечный, но нам хватает. В морозилку, правда, помещается ровно два контейнера с мясом и рыбой, разложенными по «дозам», в пакетики.
— Что это? — спросил Минаков, доставая из контейнера сверток в полиэтилене.
— Рыба. Минтай. Фу! Не, не, не вариант. Не надо рыбу! Само пройдет.
— Тогда идем ко мне. У меня целый пак льда в морозилке.
— Я ужин готовлю, не видишь? Скоро соседка должна прийти.
— Здесь готовишь? — Минаков со скорбным видом осмотрел наш маленький кухонный закуток с электрической плитой. — Люди, вы убийцы кулинарной эстетики. Едите, я полагаю, тоже здесь?
— Нуда... вон там.
В углу у нас был стол, он же разделочный, он же кухонный, он же иногда рабочий. Над столом висел постер, доставшийся от прежних жильцов, с Олимпиадой-2014. Мы постер не снимали, не сколько из патриотизма, сколько из-за пятна на обоях. Летом мы с Кирой планировали сделать в блоке ремонт, а пока любовались на горы и выцветшую лыжницу.
— Собирай все продукты в пакет, идем ко мне, — решительно заявил Андрей. — Переложишь готовое в контейнер и принесешь соседке.
— Борщ?
— Борщ в термос перельем. У меня есть.
Уже в коридоре я вспомнила и спросила:
— А ты зачем приходил-то?
— Я? Обсудить расписание... дальнейшее. У меня время тренировки изменилось.
— А-а-а...
На втором этаже в пятой общаге было шумно. Носились какие-то ребята в блестящих шляпах- конусах.
— Днюху отмечают, — объяснил Андрей. — Я тоже на минутку уйду, поздравлю одногруппницу.
— Только поздравишь? На вечеринку тебя не приглашали?
— Приглашали. Ёж, я старый, разочарованный в жизни чувак. Мне с ними скучно, им со мной.