— Старый, — хмыкнула я, входя в блок.
— А где мясо? — спросил Минаков, раскладывая мои покупки на столе.
— Мяса нет, но есть превосходное сало. Кирин дедушка сам солит.
— Сало? — задумчиво проговорил Андрей. — Сало - это хорошо. Это в генах. Ну, начнем. Нет, ты сиди и внимай... и предвкушай. Лед там.
Я приложила пакет с кубиками льда к синяку, лицу' сразу стало легче. Сидя на высоком стуле, внимала и предвкушала. И то, и другое получалось у меня отменно. На Минакова было приятно смотреть. И кухня у него была, как в кулинарных шоу по телеку'. Зажурчала вода в мойке, овощи покрылись хрустальными каплями, в свете яркого светильника над столом тускло блеснул отличной сталью острый нож. Андрей милостиво позволил стащить кусочек сала с прожилками мяса и листик капусты.
— Аппетит это не испортит, а ты не будешь мне под руку вздыхать, — объяснил Минаков.
— Я буду хрустеть, — предупредила я.
— Хрусти, только поаппетитнее. И развлекай меня разговором.
Минаков священнодействовал. Глядя на него, я начала понимать сакральный смысл борща и феномен его разновкусия, в зависимости от личности готовящего.
— Понюхай, — Андрей сунул мне под нос крошечную баночку’ с чем-то одуряюще ароматным. — Кавказская сухая аджика. Мне родственники с юга каждый год присылают. Без нее борщ - детское питание.
— Как же вкусно пахнет! Пли-и-из! — взмолилась я. — На хлебушек! На корочку! Можно на черствую!
— Нет, — в этот раз повар был непреклонен. — Сейчас нахватаешься и не оценишь результаты труда шефа. Терпи. Я тебя научу ценить лучшую приправу - голод.
— Спасибо, конечно, — надулась я. — Но я прекрасно знаю, что это такое. И вообще, не успеешь научить. Сколько у нас уже уроков осталось?
— Четыре, — после небольшой паузы отозвался Минаков от плиты.
... — Так что с тобой приключилось? — спросил Андрей.
Я рассказала ему об истории с мячиком и добавила:
— Прикинь, только аллергия прошла, а я опять с опухшей рожей.
— Не с рожей, а с лицом, — наставительно произнес Минаков, бросая малюсенькие кусочки сала на сковородку. И хватило же у него терпения так его крошить. — А я думал, ты опять подралась из-за этого... Романа Горкина, из группы. У вас с ним что?
— Ничего, — вздохнула я.
— Он тебе нравится?
— Да нет... пожалуй.
Я сказала это и застыла с полурастаявшим пакетом у лица. Как-то очень равнодушно удалось мне в этот раз соврать.. Ни сердца, вниз сорвавшегося, как будто на горках катаешься, ни сбившегося дыхания. Только слюна во рту, но это из-за подрумянивающихся шкварок.
— А ты откуда про стрелку знаешь? — поинтересовалась я.
— Кто ж о ней не знает, — отозвался Минаков.
— Да не дралась я. Просто показала, что не одна... ну... не одиночка. Стая всегда травит одиночек. Или тех, кто на них не похож, что впрочем одно и то же. Мои соседки по этажу меня поддерживают, боятся, что я им переводы делать не стану.
— У них тоже Новицкая?
— Угу. А тебе, наверное, не нравится, когда девушки дерутся. Не женственно, да?
Минаков повернулся, держа на весу деревянную лопатку', и проговорил:
— Почему? Разные обстоятельства бывают. Но... неприятно смотреть, конечно. Так что ты, если что...
— Что? — удивилась я.
— Сигналь мне.
— А девушка твоя против не будет?
— Мы с ней друг друга во всем поддерживаем.
— И она... твои планы насчет из института свалить тоже одобряет? — недоверчиво спросила я.
— Абсолютно, — с хвастливыми нотками в голосе сообщал Минаков. — Надя хочет, чтобы я был счастлив.
Я даже не нашлась, что сказать. Хорошо, что в дверь постучали. Вошла Крис. Я не знала, что она с Минаковым знакома. А, так она же с журналистики, небось с Кутихиной дружит!
— Ой! — Кристина округлила рот и прижала палец к губам. — Я не вовремя?
— Не, нормально все, — быстро сказал Андрей. — Мы едим. Занимались, а теперь едим.
Я мысленно отметила эту'... несостыковочку. Если тебе доверяют, зачем врать?
— Пойдешь Светку поздравлять?
— Да, иду.
Минаков взял со стула яркий пакет и строго мне велел:
— Не жрать, ждать.
Я кивнула и честно старалась не смотреть в сторону аппетитно нашинкованной морковочки. И даже удержалась от того, чтобы заглянуть во вторую комнату, мало ли что там, труселя, например, на спинке стула сушатся. Влезла в телефон, нашла сообщение от Ромки:
> завтра во сколько свободна?
Рассеянно ответила:
> пока не знаю
Завтра урок с Андреем. Что там у него за новое расписание? Не забыть бы спросить. Но я забыла. Пришел Андрей. Какой-то мрачный. Потом немного повеселел. Мы поели борща. От меня требовали нахваливать каждую ложку, что я и делала с большим энтузиазмом. Я бы на месте отца Андрея на сына молилась бы. Хотя... чужая семья - сумеречная зона.
Андрей проводил меня до блока. В рунах он нес пакет с картонной коробкой внутри. Я спрашивала, что в ней, но он только ухмылялся всю дорогу7 и отмалчивался.
Кира уисе смиренно достала из холодильника два яйца и устало ждала, когда разогреется старая плита.
— Борщик! — радостно сообщила я, доставая из пакета термос.
— Мушьтиварочка! Вам, — в том же тоне сказал Андрея, выставляя на стол коробку7 с надписью «мулинекс».
Кира испуганно переводила взгляд своих зеленых глазищ с меня на Минакова.
— А... за что? — пискнула она севшим после эфира голосом.
— Просто так, — откликнулся Минаков. — Мне она не нужна. Отца герлфренд бывшая подарила на дэ эр, а я... не любитель такого. Я люблю, чтобы огонь, пар, быдыщщщ, скажи, Ёжик! Пользуйтесь, девчата, — кинуті он с довольным лицом, уходя.
Пока изучали инструкцию, борщ в открытом термосе остыл. И мы тут же в качестве эксперимента разогрели его в мультиварке.
— Одиннадцать программ, — блаженно шептала Кира, большая любительница вкусно поесть. — Режим подогрева, отложенный старт. Ты с ним встречаешься?
— С Андреем? Ты что? Я его репетитор по английскому7! — я даже засмеялась от такого предположения.
— Бесплатно учишь?
— Ну... не то чтобы...
— Значит, нравишься. Как он тебя назвал? Ёжиком?
— Ты дура, Кира? Это он так прикалывается. У Минакова девушка - фитоняшная топ-модель. Надя Кутихина.
— Кутихина? — взгляд Киры заледенел. — Знаю такую. Сталкивались на радио. Редкая стерва, гнилая насквозь. Аль, ты бы с Минаковым не связывалась, мало ли.
— Так мы только занимаемся, — я пожала плечами. — Да и посмотри на меня. Кому я в таком виде понравлюсь?
— Твой вид - явление временное. Парни на тебя западают, вот только тебе нравится... ну... такой.
— Не начинай. Ромка-то в чем провинился?
— В том, что он Ромка. Просто я разбираюсь в людях. Ох, не по душе мне этот интерес к тебе Минакова.
Сколько ни пыталась я переубедить подругу, та только хмурилась. А ночью я вертелась и не могла заснуть. Вспоминала Ромку и так и сяк. И НИКАК: не млела, и сердце не терзалось «упоительной тоской». Зато мысли скакали. Я начала думать, что было бы, стань Горкин моим парнем. Заботилась бы о нем, проживала бы его жизнь как свою. Заяви он, что уходит из универа в музыку, я бы изо всех сил старалась его отговорить. Мы на медиа-коммуникации учимся, нам высшее только в плюс. А Минакову - экономическое, раз он бизнес свой хочет открыть, что бы он там не говорил. Утомила себя размышлениями и, наконец, заснула.
8
Андрей явился на следующий день, когда я валялась в теплой постельке в уютной комнатке Киры и читала книжку. Открыла ему дверь и только потом сообразила, что в пижаме. Ну и ладно, она у меня красивая, с медвежатами, бабушка сама сшила из «баечки».
— Феноменально выглядишь, — странным тоном проговорил Минаков.
Судя по выражению лица, что сказал, то и думал. И это «феноменально», возможно, даже немножко комплимент. Непонятно, что имел в виду, пижамку или синяк, политической картой Африки из разных цветов и оттенков растекшийся по скуле, но уже не такой агрессивный.