— Плюс одна в гарем? — спросила Оля, с трудом раскрыв глаза и приподнявшись.
— Боже упаси… — Юнна ужаснулась, а мне даже обидно стало. — Мне Серёжа, конечно, очень нравится. И как человек, и как мужчина, но связываться с ним — это обречь себя на жизнь, полную приключений. А я хочу тишины и покоя.
— Тогда зачем спала с ним? — хмыкнула Аня.
— Мой потенциальный жених — графский сыночек. Он тот ещё бабник. Не хочу отдавать ему свой первый раз, — девушка поправила очки и кинула взгляд на меня. — Так что я тебя использовала, поматросила и бросила, — она заулыбалась, а Анна заржала.
— Не ты одна. Не забывай, Зябликовы не женятся на аристократках. Да и, честно говоря, наслушавшись ужасов про то, как они воспитывают своих детей, мне стало плохо и страшновато…
— Вот даже как… И, наверное, мне не стоит задавать лишних вопросов?
— Не стоит, — вместо Ани ответила Оля и поднялась на ноги. — В мире началась война, которая обещает перекинуться в Мировую. Поэтому заглядывать в будущее и строить планы очень глупо. Лучше живи сегодняшним днём и наслаждайся жизнью, пока можешь.
Оля начала одеваться, но вдруг её схватила Анна и прижала к себе. Полторашка же даже не сопротивлялась. Но вдруг глаза открыла Ева.
Грудастая коротышка вырвалась из моих объятий и, вскочив на ноги, завертела головой. Видимо, в поисках опасности.
Комплекцией Ева была, как Юнна, такая же грудастая, попастая и пухловатая. Но при этом упругая, словно воздушный шар, ну и ростом лишь метр сорок семь, в то время как у Юнны рост метр шестьдесят.
У Евы были коричневые волосы до середины спины, большие фиолетовые глаза, которые выдавали в ней хищника. Небольшой аккуратный нос, немного кругловатое лицо, а ещё слегка острые зубы. Не так чтобы, как у волка, но если укусит, будет больно.
— Аа-а-а-а… Я в комнате своего мужа… — Ева выпрямилась, и в глазах загорелось любопытство. — Как много самок у моего мужа! Хороший самец. Сильный! Только у сильного может быть так много самок.
— Меня одну бесит, что она Сергея называет мужем? — проворчала Аня.
— Есть такое, — добавила Оля, и обе блондинки уставились на шатенку, прожигая её взглядом.
— Не ругаемся и одеваемся, — вмешался я и положил ладонь на макушку Евы. — У нас впереди куча дел, а времени совсем не осталось. В академии с нас спросят, где мы пропадали.
— Мир людей! — обрадовалась коротышка, и мы начали собираться, но когда я вышел на улицу, то в голос рассмеялся.
— И что ты делаешь? — поинтересовался я у сестры, которая на костре жарила огурец. Но та меня даже не заметила и не услышала, так как была в наушниках, да и выглядела сонной. Тогда я подошёл ближе и снял с неё наушники. — Что делаешь?
— Завтрак… Есть хочу, — она подняла на меня голодный взгляд. — В твоё логово порока и разврата я не решилась соваться, а еды здесь никакой нет.
Я лишь рассмеялся в ответ, после чего отвёл эту бестолочь в походную кухню и открыл большой ящик, который собирается из отдельных деталей. А внутри были кастрюли с едой. Я специально на завтрак нам оставил…
— Сам дурак, — проворчала Машка и ткнула пальцем мне в бочину. Что ж они все меня пальцами тыкают… Сговорились, блин.
Вскоре мы занялись подготовкой к завтраку, и к моменту, как мы закончили всё подогревать, женщины успели проснуться, одеться и умыться.
Но только мы собрались есть и уселись за столом, как припёрлась Полина. Увидев дочь, она тут же разревелась и кинулась её обнимать, заставляя краснеть от стыда. Последнее неспециально, конечно, но Блэр не упустила возможности мерзко похихикать над Евой и даже пальцем на неё показывала.
— Мам! Я уже не ребёнок, мне двадцать лет! — ворчала коротышка, пытаясь вырваться из объятий матери. Та, к счастью, пришла в одежде. Правда, выглядела эта одежда так себе. Но неважно.
— Ты ещё ребёнок, не познавший жизнь!
— А из-за кого я её не познала⁈
— Ты не понимаешь, это другое. Я знаю, как тебе лучше, а ещё… — Полина уставилась на меня с нескрываемой злостью. — Если он вдруг потянет к тебе свои лапы и будет трогать везде… Или достанет свою штуку, можешь смело её оторвать!
— Штучку?.. — Ева подзависла, и вдруг её осенило. — А, поняла! Это та штучка, из которой выходит белая жидкость.
— А? — Полина остолбенела и медленно повернулась ко мне, а её глаза налились кровью.
— А ну стоять! — выкрикнула Ева и встала между нами. — Я сама захотела попробовать. И ещё раз попробую, потому что мне понравилось!.. Мам?.. Мам!!!
Полина рухнула и потеряла сознание… Мы её потом минут пятнадцать отпаивали чаем и водкой. Правда, помогла лишь водка.